Старшее поколение графиков
Ещё при жизни Ватто образовалась плеяда искусных мастеров, посвятивших себя простому изображению действительности, а чем дальше мы углубляемся в столетие, тем число бытовых художников становится больше и тем самая эта отрасль становится популярнее. Значительная часть бытовых художников работала для книги и известна под собирательным названием «виньетистов». Другие мастера отдавали свои силы живописи масляными красками и гуашью, причем зачастую не сами их картины предназначались для публики, а лишь репродукции в отдельных эстампах1.
Когда-то считалось, что французская живопись XVIII в. представляет собою наибольшее уклонение от жизни в сторону жеманности и лжи. В старинных историях и учебниках найдутся всяческие порицания, направленные против тех «упадочников», на смену которым затемявилось «оздоровляющее» и «облагороженное» искусство классиков с Менгсом и Давидом во главе. Отголоски этого отрицательного отношения изредка еще слышатся и до сих пор в разговорах людей, на веру принимающих то, что говорится в общедоступных книжках. Однако малейшее внимание к прошлому учит совершенно иному. Оказывается, что живопись Франции XVIII в., наряду с голландской школой XVII в., есть одно из самых ярких и полных проявлений жизни в искусстве, и блестки жизненной красоты разбросаны здесь в таком изобилии, что даже самая широкая память и самый пламенный энтузиазм не могут охватить всех ценных явлений, а приходится ограничиваться лишь «вершинами» и избранниками.
Начнем с «виньетистов» или, как принято называть таких художников в наше время, «графиков». К старейшему их поколению принадлежат Гравело, Эйзен и Кошен2. Воспроизведенная в гравюре картина "La lecture" Гравело позволяет зачислить мастера в группу самых тонких и правдивых «шарденистов и, по всей вероятности, художник не ограничился одиноким выступлением в живописи, но создал несколько подобных картин, соединяющих строгий реализм с изумительным чувством изящного. Но сейчас личность Гравело нам знакома, кроме этой картины, лишь по иллюстрациям и особенно по виньеткам, выдающим иногда своеобразное отношение к иллюстрируемому автору и всегда — тонкое понимание законов книжного убора. С особенным мастерством Гравело распоряжается фигурами женщин и детей; в первых он способствует созданию того изнеженного «канона грации», который обнаружился в более значительных произведениях Клодиона и Фальконе; в распоряжении же «детскими актерами» Гравело дает волю своему остроумию, своей философии благодушного скептика, взирающего на всю жизнь, как на сплошную игру взрослых ребят.
1 Спрос на гравюры достиг чрезвычайной степени после изобретения разных способов воспроизведения facsimile и в красках. Характерно, что от большинства мастеров, работавших для гравюры, сохранилось лишь ограниченное количество оригинальных произведений, и тем не менее о каждом из них мы имеем довольно полное представление благодаря гравюрам, иногда исполненным самими художниками-композиторами, чаще же — специалистами по воспроизведению, среди которых мы находим совершенно исключительных виртуозов: Древе, Флиппара, Массара, специалистов по гравюрам в красках: Даготи и Демарто и массу других.
2 Вспомним, что так или иначе к той же семье графических художников и хроникеров жизни принадлежат и многие из выделенных нами «больших» художников: Буше с группой его непосредственных последователей, Удри и Габриэль де Сент-Обен. Никто из них не гнушался выступать в качестве действительных иллюстраторов и уборщиков книги. Так, например, Буше успевал между мифологическим плафоном, алтарным образом, театральной декорацией и портретом «Маркизы» набрасывать небольшие композиции для изданий Мольера или Овидия, и эти его «пустячки» нисколько не уступают в чисто художественном смысле всему, что изумительный мастер создал в других, «более важных» областях.
 Рыцарь и ландкнехт (Альбрехт Дюрер, около 1500 года) |  Одна из стен Залы Паолины в Замке св. Ангела |  Фрески в соборе S.Maria della Pace (Бальдассаре Перуцци) |