Первые крепостные художники
Во всем этом ряде художников действительного внимания заслуживают, впрочем, только первые два - Аргунов и Антропов, тогда как о Махаеве трудно судить потому, что неизвестно, что в сущности принадлежит ему в драгоценной серии гравированных видов Петербурга, изданной в последние годы елисаветинского царствования. В Эрмитаже висят масляные оригиналы этих гравюр: некоторые из них (например, Летний дворец) написаны бойко и умело, другие (большой вид Невы) - с вялой робостью и совершенно ремесленно. Скорее всего, что первые из этих картин работы Валериани, а вторые - самого Махаева.
И. Аргунов (1729-1802), несмотря на изыскания С. Дягилева, представляется не вполне выясненным художником. Подобно многим другим мастерам того времени, он не стеснялся подписывать портреты, скопированные им с чужих оригиналов, и это перемешение копий с оригинальными произведениями очень сбивает оценку его дарования. Так, к сожалению, трудно быть вполне уверенным в авторстве И. Аргунова относительно одного из лучших произведений русской живописи XVIII века - портрета графини Варвары Алексеевны Шереметевой, могущего встать рядом с портретами Токке, Ротари и Ванлоо.
Разумеется, весь интерес этой характерной, необычайно здоровой в своем реализме картины был бы утрачен, если бы оказалось, что это только копия Аргунова с заглохшего оригинала одного из этих мастеров. Почти такого же достоинства портреты гр. П.Б. Шереметева, графини В.П. Разумовской и калмычки Аннушки. Несравненно слабее ряд других портретов И. Аргунова, но и в них, кроме прелести старины, интересных костюмов, причесок и поз, есть немало хороших чисто живописных сторон: довольно умелая живопись (И. Аргунов был учеником Г.Х. Гроота) и достаточно правильный рисунок.
Почти столь же сбивчивое представление имеем мы и о другом выдающемся русском художнике елизаветинского времени - об Алексее Петровиче Антропове (1716-1795). Как кажется, Антропов был далеко не заурядной личностью. Его главной заслугой следует считать основание - в противовес казенной Академии - собственной школы живописи, из которой вышел, между прочим, один из величайших русских художников - Левицкий. В потомстве последнего сохранились до нашего времени воспоминания об Антропове, как о человеке независимом, гнушавшемся официального художественного мира и предостерегавшем своего молодого ученика от пагубного влияния Академии.
В пользу же Антропова говорит и та гибкость, с которой, увлекшись искусством гр. Ротари, приехавшего в Россию в 1756 году, когда Антропову было уже сорок лет, он заимствовал и усвоил себе твердую и ясную манеру знаменитого итальянского художника. В манере Ротари исполнены два лучших портрета Антропова: портрет неизвестного в Третьяковской галерее и портрет гр. Румянцевой в Музее Александра III. Последняя вещь, написанная в 1764 году, подтверждает своей симпатичной грубостью и простотой наше мнение об Антропове, как о человеке энергичном и до крайности самостоятельном.
Несравненно слабее его царские портреты, в которых Антропов, не имея возможности писать с натуры, был принужден пользоваться чужими документами. Не обладая виртуозностью, не прошедший истинно европейской школы (он был учеником А. Матвеева, слабого иконописца Вишнякова и Каравакка), он беспомощно нагромождал в этих портретах разные детали, заимствуя их с произведений Токке, Гроота и Де Велли. Не более интересны и его образа, сохранившиеся в киевской Андреевской церкви.
Мы не обладаем достаточными документами, чтоб вполне судить о том, что представляла из себя первая "шуваловская" Академия художеств. Скорее всего это было нечто вроде большой художественной мастерской, куда поступали уже почти зрелые люди и где учение было поставлено на довольно свободных началах.
В шуваловской Академии, не задававшейся целью "воспитывать людей", а стремившейся "образовывать художников", - выразился в последний раз чисто практический принцип петровских образовательных реформ.
Отсюда и плоды: шуваловская Академия дала несколько настоящих мастеров своего дела. В архитектуре выдвинулись: Баженов, Старов и Иванов; в скульптуре: Шубин и Гордеев; в гравюре: Чемесов, Колпаков и Герасимов; в живописи: Лосенко, Рокотов, Саблуков, Сем. Щедрин, Серебряков и Головачевский.
 Ярмарка в Гондревилле (Калло) |  Рисунки карандашом (Калло) |  Зима (Давид Винкбоонс) |