1-2
Выставка Греко.
Еще одно “событие” в художественной жизни Парижа без того уже столь насыщенной в этом году. И событие — первого разряда, ибо оно возбуждает не только интерес специалистов, занятых прошлым искусства, но должно взволновать и более широкие круги. Ведь la question Greco1 обладает чуть ли не злободневным характером. Целых три века Доменико Теотокопули, прозванный Греко, находился в забвении и был заслонен другими художниками раннего барокко; коллекционеры и музеи пренебрегали им, историки искусства лишь мимоходом касались его творчества. А затем, в конце 1890 года, его “открывает” Карл Юсти, и он как-то внезапно выдвигается на самый первый план, постепенно превращаясь в “общего любимца” и (рядом с Сезанном) в какого-то руководителя наиболее передовых художников.
Парижу особенно было важно увидать целый значительный ансамбль творений Греко, ибо как раз в Париже, где более всего о нем говорили, на самом деле меньше всего его знали. Оригиналы художника появлялись здесь до странности редко, а те картины, коими мастер представлен в главном музее Франции — в Лувре, скорее разочаровали тех, кто страстно мечтал познакомиться непосредственно с творчеством художника, о котором они успели начитаться всевозможных литературных характеристик, зачастую принимавших оттенок исступленных дифирамбов. И вот потребность в познании Греко теперь до известной степени удовлетворена. Настоящая выставка, в основе которой лежат девять картин из собрания румынского короля, если и не отличается исчерпывающей полнотой, то все же дает ясное представление об этом властителе современных дум.
Все эпохи творчества Греко, все его манеры, все главные его темы (повторявшиеся им в бесконечных вариантах) на ней представлены. Не содержит выставка, к сожалению, ни пейзажей Греко (их всего насчитывается два — но как раз обе эти картины представляют собой особенный интерес), ни тех его шедевров, для которых главным образом предпринимались поклонниками искусства Греко паломничества в Толедо и Эскуриал. Однако и о толедском El Espolio2, и об эскуриальском святом Маврикии можно получить известное представление на выставке, так как обе композиции украшают ее — в повторениях (значительно уменьшенного размера), принадлежащих кисти мастера. Вообще же на выставке в галерее Вильденстэна имеются отличные образцы и религиозных картин мастера и его портретов, принадлежащих к разным периодам его жизни.3 Имеется даже одна картина полужанрового характера, представляющая, по всей вероятности, семью его сына Мигеля, и если нельзя быть совсем уверенным в том, что в данном случае мы имеем вполне coбственное произведение самого Доменико, то странная, совершенно реалистично трактованная картина эта все же представляет исключительный интерес, ибо она вводит в интимный круг художника, знакомит нас с самыми близкими к нему лицами, среди которых почетное место занимает и большой серый кот.4
Почему, однако, Греко стал “властителем” дум нашего времени, почему он не только “пришелся как-то по вкусу”, но и отвечает более глубоким запросам встревоженной современной души? Даже если признать, что в этом культе Греко есть много снобизма, то все же его нельзя объяснить одним только воздействием модного каприза. Культ Греко при этом носит двоякий оттенок. В нем сказывается и чисто художественное увлечение. Греко пленяет своеобразностью своих технических приемов, смелостью своих красок, а то и их странной скудностью, главным же образом, он нам близок в своем нежелании подчиняться каким-либо канонам и школьным формулам. Однако, в еще большей степени Греко покоряет духовной стороной своего творчества, тем, что все оно пропитано каким-то внутренним горением, что оно по самому своему существу экстатично и как бы находится в непрестанном усилии вырваться из тисков простой жизненной прозы. Уж если какая живопись может назваться поэтичной, то это именно живопись Греко, и несомненно в этом причина того, что ею особенно увлеклись литераторы — люди, для коих живопись не столько какая-то чарующая игра форм, линий и красок, сколько одно из могущественных средств выражать поэтические мысли и настроения.
Во всей истории искусства не найдется художника, который так бы распахивал душу, так патетично сострадал мукам Спасителя, так умиленно сочувствовал раскаянию святых подвижников, так пламенно мечтал приобщиться к радостям их экстаза. В стране, только что давшей святую Терезу и святого Иоанна “Крестоватого”, этот случайно попавший в Испанию “метэк”5 выразил в искусстве их же идеалы, их же помыслы, их же душевные муки. В его искусстве не найти суетных прельщений. Оно от природы аскетично. Красота и декоративность, все же присущие искусству Греко (как присущи они и названным радетелям веры), как будто попали в его искусство помимо его воли.
1 Проблема Греко (французский).
2 Речь идет о “Христе на Голгофе” (El Espolio) Сакристии собора в Толедо, “Погребении графа Оргаза” в церкви Сан-Томе там же, “Сне Филиппа II” и “Мучении св. Маврикия” во дворце-монастыре Эскуриала.
3 Годом рождения Греко считается приблизительно 1547 год. Умер мастер в Толедо 8 апреля 1614 года.
4 К достоинствам замечательной выставки в галерее Beaux-Arts относится и необычайно парадный, богато иллюстрированный каталог, документальная часть в котором принадлежит нашей соотечественнице — г-же Асе Рубинштейн.
5 Метэки — переселенцы, чужеземцы, проживавшие в древней Греции без прав гражданства и платившие налоги.
1-2
 Встреча (Мантенья) |  Победа мудрости над пороками (Мантенья) |  Голофа (Мантенья) |