Аристократическая живопись
После агонии русской культуры при Петре II и Анне, теперь чувствовалось несомненное пробуждение и подъем ее. Семена, посеянные Петром Великим и пролежавшие в земле в продолжение пятнадцати лет, стали теперь всходить. На всех поприщах появились истинно русские даровитые личности; нашлись и люди, которые сумели оценить это явление, дать ему ход и поддержку. Среди них на первом месте стоит И. И. Шувалов - благороднейший русский человек, более чем кто-либо горевший желанием вернуть к жизни все образовательные начинания Великого Петра, но, разумеется, разделявший и общие для того времени недостатки во взглядах на искусство и на художественное образование. При царившей тогда грандиозной роскоши являлась настоятельная необходимость иметь собственных художников-мастеров, но о собственном, самобытном народном искусстве тогда никто и не думал. Престиж школьной эстетики не давал возможности глубже вдумываться в суть искусства, в его истинную, вдохновенную природу.
В этом характерная черта первых шагов русской школы живописи, не оставшаяся без влияния и на все последующее течение ее. Живопись в России не появилась сама собой в ответ на запросы целого общества, а была вызвана на свет волей правительства и аристократии, желавших иметь внешность жизни, тождественную с внешностью жизни на Западе. Вот почему было бы бесполезно искать народной самобытности даже в лучших представителях русской школы XVIII века. Мы можем найти десяток даровитых и прекрасно образованных художников, могущих по своим чисто живописным достоинствам стать рядом с лучшими именами европейских школ, но в этих мастерах нет своеобразной личной ноты, нет особого "русского" настроения.
Вот почему лучшее, что было сделано в русской живописи XVIII века - это портреты и отчасти еще пейзажи - те же "портреты" природы. Портретная живопись требует большого таланта, технических знаний, но не нуждается в резкой индивидуальности художника. Эти знания и техническое совершенство получали русские художники XVIII века. Но нечего искать в них фантазии, какого-либо свободного творчества. Да у нас не могло быть и ценителей на эти драгоценности. Подобно кафтанам и шлафрокам, которые выписывались из Парижа, и эстетика русского барства приехала прямо из Парижской Академии. Не Ватто или Ланкре, ни даже более доступные Буше и Фрагонар - эти дивные фантасты XVIII века, не Шарден или Ходовецкий - эти тончайшие поэты семейного очага, интересовали наших бар, а все то велеречивое официальное искусство, которое в Академиях выдавалось за Grand-Art.
В петровское время учреждена при Петербургской типографии школа рисования. При Екатерине I устроено стараниями Абрамова художественное отделение при Академии наук. При Елизавете в 1748 году издается регламент об учреждении Академии художеств при Академии наук и руководство ею поручается типичному представителю своего времени, "профессору от аллегории" Штелину. Наконец, в 1757 году стараниями И. И. Шувалова учреждается при Московском университете вполне организованная Академия художеств, местом нахождения которой назначен, однако, Петербург, как центр дворцовой и аристократической жизни. Впрочем, в качестве художественной теплицы являлась не только одна Академия художеств, но и вся, отчасти почти не зависевшая от нее, семья русских и иностранных художников, постоянно живших в Петербурге и переселявшихся оттуда лишь вместе с временными переселениями двора.
При Елизавете выдвинулся целый ряд русских художников еще до основания Академии художеств. Появление их свидетельствует о сильном подъеме русской культуры в 40-х и 50-х годах XVIII века.
Среди этих художников особенного внимания заслуживают: Иван Аргунов - крепостной человек графа Шереметева, свойственник А. Матвеева - Алексей Антропов, рисовальщик и перспективист Махаев, ученик Валериани, а также иконописцы: Вишняков, И. Бельский, В. Павлов, Г. Вельяминов и другие довольно посредственные живописцы образов, интересные, однако, по своим курьезным опытам связать требования православного канона с бойкостью итальянского рококо. Иконы в петергофской и царскосельской придворных церквах, а также в соборе св. Николы Морского в Петербурге - весьма любопытные образчики этого стиля.
 Автопортрет (К.П. Брюллов, 1848 г.) |  Гадалки (Манфреди) |  Вид из окна дома Бенуа на Никольской улице. |