Ход перемен к Ренессансу в искусстве Франции
Вполне можно проследить ход этой перемены в архитектуре и в художественной промышленности; уже труднее — в скульптуре; что же касается живописи Франции в эпоху Ренессанса, то ее памятников сохранилось так мало1, личности отдельных мастеров так туманны, что, в сущности, мы просто не имеем настоящего представления об этом периоде ее истории. Еще кое-как выступает из тени Жан Бурдишон, о котором мы уже говорили и который внешне перенял ряд особенностей, позволяющих этого тяжеловесного и наивного мастера (современника Рафаэля и Тициана!) зачислить в ряды ренессанс ных художников2.
Но что представляют собой Симон де Мане, славившийся изображением античных архитектур, и ряд других живописцев, от которых дошли до нас одни лишь имена, — этого никто не может сказать. Самое сбивчивое представление имеем мы и о довольно искусном последователе ломбардцев, Этьене де Шалон3 — явлении, параллельном обоим валенсийским Феррандо. Сравнительно полную историю начертательного искусства Франции в первый период XVI в. можно было бы построить на основании довольно многочисленных памятников стекольной живописи и ткацкого дела. Однако специальные, вызванные самой техникой обеих отраслей черты не позволяют их вполне приравнять к живописи, в частности же в шпалерах трудно разобраться, что происхождения чисто французского, что — фламандского4.
Начинает выясняться картина живописного творчества Франции со второй половины царствования Франциска I, да и то лишь в сфере придворной жизни и лишь благодаря деятельности выписанных им итальянских мастеров. В любимой резиденции короля-рыцаря и короля-мецената, в «охотничьем привале» Фонтенбло, постепенно превратившемся в целый «дворцовый город», годами работают три художника, которых можно причислить к наиболее изощренным и цельным представителям позднего итальянского ренессанса5.
1 Эпоха «первоначального Возрождения» во Франции поражает странной скудостью живописного творчества. Надо, однако, оговориться, что отчасти эта скудость объясняется тем, что все еще XVI в. во Франции недостаточно исследован. Чрезвычайно многое было варварски уничтожено последующими веками в их презрении к предшественникам, в их уверенности, что лишь они творят подлинные ценности. Но вероятно, что многое остается еще скрытым для глаз историков, находясь в недоступном частном владении; многое же, несомненно, ходит под именами нидерландских, немецких и испанских мастеров. Для знакомства с «примитивами» Франции, как мы видели, колоссальное значение имела выставка 1904 г., и многое затем выяснили для XVI в. выставки портретов, устроенные пламенным «художественным патриотом» Бушо. Яснее всего сейчас для нас именно область портрета с ее главными представителями: обоими Клуэ, Корнейлем Лионским и членами семьи Дюмустье. Зато французская «историческая» живопись Ренессанса остается попрежнему таинственной, и не менее таинственными остаются в XVI в. отрасли бытовой живописи и пейзажа, которые как будто и вовсе не существовали.
2 О Бурдишоне см. т. I, стр. 241. Кроме приведенной там литературы, см.: Сштпег «Le livre d'heures de la reine Anne de Bretagne», Paris, 1841; H. Omont «Reproduction en phototypie des heures d'Anne de Bretagne», Paris.
3 Работал с 1543 по 1560 гг. в Авиньоне. Его кисти принадлежат: «Рождество Христово» и «Notre dame de Pitie» в музее Авиньона, «Рождество» в S. Pierre, «Сошествие Св. Духа» в S. Didier и две копии с Соларио «Mater Dolorosa» (подписанные его именем и помеченные 1543 г.) и «Ессе Homo» в римской галерее Боргезе.
4 Лучшие витро раннего ренессансного стиля находятся в Руане; особенно хороши расписное окно в капелле св. Романа в соборе (1521 г.) и великолепные стекла в церкви St. Vincent, принадлежащие знаменитой мастерской Лепрэнс в Бовэ; другие примеры расписных стекол раннего возрождения во Франции мы находим в парижских церквях St. Etienne и St. Gervais, в церквях Pont Audemer, Sainte Croix sur Aizier и Conches (Нормандия), в соборах Буржа (витрайль 1543 г. в капелле Tullier), Шалона, Санса, Отёна, Ока (Auch), Бовэ (работы Engrand, Nicolas и Jean Leprince). Совершенно в духе зрелого итальянского возрождения исполнена серия стекол с «Историей Психеи», приписываемая Jean le Pot в Шантильи (из Экуана) и серия «Страшного суда» (1558 г.) в капелле Венсенского замка, считавшаяся работой Кузена. Кроме членов семьи Лепрэнс и Ж. ле По, до нас дошли имена следующих живописцев на стекле: Arnauld de Moles (витро в Оке), Valentin Bouch из Метца, Robert Pinaigrier, Antoine Noisier, Jean Brachon, Jean Orquois (все три в Бру), Jean Lecuye (в Бурже), Berthin Duval (в Мансе), Pierre и Michel Fourmentin (в Алансоне). Представители фонтенблоской школы — Leonard Thiry, Badouin и A. Caron — также давали рисунки для витро. О витро см. труды Levicit, F. De Lasteyrie, Levy et Capronnier, Olivier Merson, H. Ordtmann. Возрождением шпалерного производства Франция обязана Франциску I, основавшему в 1535 г. в Фонтенбло фабрику, состоявшую в ведении Приматиччо и Серлио. Для этого учреждения первый из этих мастеров исполнил серию картонов «Истории Сципиона». При Генрихе II фонтенблоской мануфактурой заведывал Ф. Делорм. В то же время в Париже была учреждена особая мануфактура, при которой работали упомянутый Антуан Карон и Анри Лерамбер, давшие, между прочим, рисунки для серии шпалер с «Историей Мавзола и Артемизы». См. труды Pinchard, Houdoy, E. Miintz, Fenaille, Guiffrey, Havard N. Rondot, Wauters, Lessing и библиографию в «Histoire de l'Art» A. Michel, т. I, стр. 813 и т. Г/, 814.
5 Интерес к итальянскому художеству Франциск стал проявлять сразу по вступлении на престол, однако плодотворными его попытки насадить «совершенное искусство» оказались лишь после его пленения в 1526 г. Пребывание старика Леонардо (с 1516 по 1519 гг.) и Сарто (15181519 гг.) прошло даром для Франции. Ученик последнего, Squazzella, остался, правда, во Франции и расписал даже, по словам Вазари, какойто здесь замок, однако, за неимением других данных, мы о значении этого труда судить не можем. Одиноким явлением представляются также фрески 1513 г. в соборе Альби, писанные итальянцами Виолано, Канторой, Донелой и другими мастерами Болоньи, Модены и Лоди для архиепископа Луи д'Амбуаз. Для другого Амбуаза работал с 1507 г. в его нормандском замке «Gai-Uon» Андреа Соларио, однако гибель всего убранства роскошного дворца в дни революции оставляет и здесь поле одним лишь догадкам относительно того, что Соларио дал живописи Франции (если не считать его ученика — только что встретившегося нам Этьена де Шалон).
 Пылкий казак и дама его сердца. 1904 г. |  Автопортрет. 1896 г. |  А.Ф. Нурок. 1907 г. |