Общий характер творчества феррарцев
Искусство Феррары в XVI веке совершенно меняет свой прежний облик, и здесь эта перемена поражает особенной своей резкостью. Феррара, твердыня сурового стиля Скварчионе и Мантеньи в XV веке (несколько, правда, уже смягченного в творчестве Косты и Д. Панетти1), под влиянием умбро-болонских влияний дает в лице Гарофало самого послушного последователя Рафаэля и в то же время в творчестве двух братьев Досси - превосходных, жгучих, роскошных красочников, скорее тяготеющих к венецианской школе. Четвертый из знаменитых феррарцев первой половины XVI века, Лодовико Мадзолино, соединяет воедино увлечение новыми "округленными" формами, выработанными в средней Италии, с какой-то судорожной суетливостью "германского привкуса" и с исключительным чувством краски. Наконец, и пятый представитель феррарского "золотого века", Ортолано, тяготеет к монументальной красоте Рима и к роскоши венецианцев, почти ни в чем, во всяком случае, не обнаруживая своей принадлежности к тому очагу культуры, который произвел Туру, Коссу и Эрколе Роберти2. Нам сейчас важно познакомиться с общим характером творчества названных феррарцев и ближе всего с тем, как они относились к природе, какое место они уделяли в своих произведениях пейзажу. И вот мы можем удостовериться, что именно в этой области мастера эти обнаружили наибольшую самостоятельность. Даже Гарофало, весь плененный ритмом и грацией Рафаэля, зашедший в своей подражательности за пределы хорошего вкуса, умеет в "декорациях" создавать настоящие ценности. Мы уже указывали в своем месте на дивный пейзаж, что стелется под его "Мадонной в глории" в Капитолийской галерее. Прибавим еще к сказанному, что встречающиеся здесь постройки, хижины, башни, замки, порт, являются заимствованиями у немцев и нидерландцев, а огромные, синеющие в воздухе доломиты прямо напоминают схему горного пейзажа Матсейса и Скореля3. Но сочность тона на картине Гарофало скорее венецианского, джоржонеского порядка, лишь с оттенком холодной серебристости, тогда как ритм мягких линий и разлитая на всем "тишина" заставляют вспоминать Перуджино, Франчио и Вити. Аналогичный пейзаж встречается и на прелестной картине Гарофало в Дрезденской галерее "Марс и Венера", характерной иллюстрации к любовно-героической поэзии, бывшей в таком ходу при дворе Лукреции Борджиа и Альфонса д`Эсте4. Судя по доспехам и шапке рыцаря, картина относится еще к 1510-м годам и выдает несомненные следы влияния Джорджоне, в сравнении с которым, однако же, Гарофало кажется всегда несколько холодным. Пейзаж в своем спокойствии и прозрачности имеет, во всяком случае, своеобразную прелесть. Фигуры выделяются на фоне темной кулисы, к которой несколько неумело прислонены архитектурные детали5. Вся остальная часть картины занята видом вдаль: лугами, дорогой, на которой виднеется колесница Марса, кустами, далеким полем, с миниатюрно выписанным сражением, и синеватыми горами, у подошвы которых расположился сказочный город. Как всюду у Гарофало, и в этой прекрасной декорации есть что-то дремотное, а для данного сюжета - "чересчур тихое"6.
1 Domenico Panetti родился около 1460 г., умер в 1513 г. (известно также, что в 1503 г. он женился, а в 1511 г. - работал для "братства смерти"). Считается, что он был учеником Козимо Туры и учителем Гарофало. Рядом с Костой он кажется сухим, вялым и несколько бесцветным, со склонностью к оливково-коричневатой (светлой, впрочем) гамме. Но взятый отдельно, он представляет значительный художественный интерес. Особенно хороши затейливые пейзажи на его картинах и среди них странный, напоминающий несколько чудачества Босха, пейзаж во "Встрече Иоакима и Анны" в Феррарской Пинакотеке.
2 Мы оставим без обсуждения таких второстепенных мастеров эмилианских и ломбардских школ кватроченто, как М. Кольтеллини, Бернардино Лоски, Бальдассаре Каррара и мн. др. С таким же правом в общей истории живописи можно пропустить эклектика феррарца Эрколе Гранди (1465?-1536?), представляющего собою довольно слабое отражение искусства Лоренцо Косты и моденца Пеллегрино Мунари (1480-1523), восхваляемого Вазари. Впрочем, в истории пейзажа заслуживает внимания прелестная предэлла последнего под образом "Мадонны" в моденском S. Pietro. Самый образ близок к Косте и к Бианки Феррари, но менее красив по краскам, нежели произведения этих мастеров.
3 Перед нами, однако, уже возникал вопрос: не является ли эта "нидерландская" схема отражением измышлений Винчи?
4 Аналогичные с этой картиной, находящиеся в той же Дрезденской галерее картины Гарофало "Нептун и Минерва" и большая "Вакханалия" происходят также из Феррарского замка.
5 Гарофало не всегда умеет пользоваться архитектурой, но вообще, очевидно, под влиянием Рафаэля, он охотно к ней прибегает и тонко, усердно ее выписывает. Известную неловкость в архитектурной части можно заметить также в изящных картинах Берлинского музея "Поклонение волхвов" и "Св. Иероним", где чисто пейзажные части опять-таки превосходны. В эрмитажной картине "Брак в Кане" Гарофало решился, по примеру Рафаэля, поместить сцену среди зала классического характера, но далеки мы в этом "робком приспособлении" от свободного творчества Рафаэля, Моретто и Тициана.
6 Красив еще несколько непропорциональный пейзаж в "Св. Христофоре" Лихтенштейнской галереи в Вене.
Отдых на пути в Египет (Андреа Соларио) | Воскресение Христово (Содома) | Смерть перворожденных (Б. Луини) |