Пейзаж Брейгеля
Для "Зрения" художник выбрал саму кунсткамеру своего заказчика. Вперемешку лежат и стоят здесь портреты и картины Рубенса, Рафаэля, Тициана, старонидерландских мастеров, античные бюсты, глобусы, подзорная труба, астролябия, букет с цветами; в глубине зала открывается вид с одной стороны на городскую улицу, с другой - на залитую солнцем картинную галерею. Чувство "Осязания" художник характеризует целующейся с Амуром Венерой, которых окружают предметы, частью приятные на ощупь, частью доставляющие людям мучения (слева груда оружия, на столе хирургические инструменты, ближе на полу корзина с бархатистым виноградом, черепаха с ее выпуклой гладкой скорлупой, мягкий персидский ковер); в глубине, на стене, картины адских мучений и страданий Христовых развивают опять тему о болезненных ощущениях, тогда как грот слева в фоне служит мастерской Вулкана, в которой и выделывается оружие, лежащее на первом плане1.
Всего типичнее для Яна в серии Прадо картина "Обоняние". Чувствуется, что здесь он уже не только старался угодить заказчику и тешился собственным умением, но и наслаждался творчеством и природой. Перед нами восхитительный сад. Справа род "грота", какие мы видим на итальянских виллах, слева подернутый сизым туманом дворец, видимый из-за почти закрытой растениями стенки; в глубине, прямо посреди композиции, - аллея грациозных деревьев, уводящих глаз в даль. Часто Брейгель бывает схематичен в своих приемах, и, в частности, он утрирует рецепт, известный еще со времен Петруса Кристуса, сообщая горячие (коричневые, желтые или рыжие) оттенки ближним предметам, а холодные (голубые) дальним. Но в данном случае мастер прямой предвестник поэтично-правдивого Ватто, и этот его "сад" ничуть не менее естествен, нежели знаменитые парки француза-фламандца.
Еще красивее фона - цветник первого плана на этой картине. Как полевая, так и садовая флора представлены здесь в какой-то безумной роскоши. Частью цветы размещены по китайским вазам и горшкам, частью они лежат грудами на полу, частью произрастают густыми купами прямо из земли. Среди всего яркого, узорчатого, мягкого и ласкового мира Рубенс вписал в картину своего друга одну из своих рыхлых, мясистых, белых женщин, и вот приходится сказать, что эта фигура, прекрасная сама по себе, детонирует во всем ансамбле, вносит элемент чего-то чересчур грубого, плотского в это царство хрупких и безмолвных "существ", сверкающих волшебными красками, издающих пьянящие запахи и извивающихся всеми возможными линиями. Каким тонким человеком, должно быть, был Ян Брейгель - ведь все эти цветы не только написаны искусно и точно, но передана как бы самая их душа2.
В нескольких картинах Брейгель вспоминает заветы отца, и, однако, эти его деревенские улицы, "катки" и городские площади лучше всего доказывают, что "бархатный" Брейгель не мог понять искусство "мужицкого" Брейгеля. Грандиозное стихийное чувство жизни, составляющее самую суть искусства Питера, неизвестно сыну. Ян, воспитанный женщиной, избалованный высшим обществом, обнаруживает даже там, где он идет вслед за отцом, полную свою неспособность отнестись к природе и к жизни с тем страстным вниманием, с которым относился к ним "последний готик". Всегда эпические темы Питера в переложении Яна превращаются в изящные неправдоподобные пасторали, в кокетливую игру формами. Менее всего веришь деревенским пейзажам Яна - это не более как шутки или какие-то иллюстрации к буколической поэзии современных стихотворцев. Определенно ложно классических элементов в таких пейзажах не встречаешь, но они такие изящные, такие вымытые, такие пестрые и нарядные, что, глядя на них, скорее приходят на ум те всякие игрушки и безделушки, которые расставлялись по этажеркам и столикам дворцовых зал, нежели те села, которые разбросаны в окрестностях Брюсселя и Антверпена и которые, как зеркало, отражает искусство гениального правдолюбца Питера.
В смысле разработки лесного и вообще "дикого" пейзажа заслуга Брейгеля более определенна. Та правдивая нота, которая поражает в саде мадридского "Обоняния", та окутанность атмосферы, которая так прекрасно выразилась в луврском "Воздухе", встречается и в лесных пейзажах Брейгеля. В сравнении с ним Конинкслоо покажется жестким, Бриль - черноватым, Саверей - слишком наивным, "провинциальным". В этой специальной области Брейгель может уже соперничать с самим Эльсгеймером. Но одна черта портит все же и данную категорию картин мастера - это склонность к кокетливой нарядности. В угоду ей он без меры утрирует синеву, мельчит узорчатый рисунок листвы, противопоставляет все одни и те же звонкие краски (зелень-медянку с кобальтом), вводит в свои, иногда очень поэтичные, темы совершенно лишние фигурки, разодетые в чрезмерно пестрые одежды. Иногда Брейгель позволяет другим художникам населять свои картины, и тогда разлад между поэтичным фоном-пейзажем и этим "лишним" стаффажем становится особенно явственным. Впрочем, большим гармониям природы Брейгель вообще не умеет внимать. Что он различает в ней - это лишь песенки, мадригалы и романсы. Если творение Брейгеля и можно сравнить со сборниками изящной светской поэзии, если в нем и попадается не раз та или иная иллюстрация к детской сказке, во вкусе Музеуса или братьев Гримм, то, во всяком случае, в нем не проявляется подлинное дыхание матери-земли, чувство единения человека с природой. Глядя на его опрятные картинки, невольно приходит на ум, что едва ли решался щеголь-Ян портить свои богатые костюмы, сидя на красящей траве, на сыром мхе, на голых суровых скалах: он, без сомнения, любил природу, но как любит ее царедворец, проезжающий в мягкой коляске по убитым дорожкам парка.
1 Картина "Слух" с ее лоджией, открывающейся позади просторных далей, - типичный intеrieur фламандской школы начала XVI в., чересчур "жидкий" по формам и наивный в перспективе (встречающихся здесь ошибок не избежал и первый нидерландский теоретик перспективы Вредеман де Врис). В этом просторном зале юная женщина занимается музыкой, и вокруг нее лежит едва ли не полное собрание тех музыкальных инструментов, которые были известны в дни Брейгеля - охотничьи рога, виолы, тромбоны, флейты, клавицимбалы, мандолины, арфы, по столам же расставлены музыкальные часы, колокольчики, и тут же по стульям и в клетках сидят певчие птицы.
2 Восхитительны картины Яна Брейгеля, представляющие "Огонь" (в Амброзиане) и "Воздух" (в Лувре) - части серии "элементов". В "Воздухе", являющемся "энциклопедией" пернатого царства, очень типичен для мастера фон, состоящий из сливающихся в голубизне атмосферы и точно море стелющихся далей.
 Балерина. 1911 г. |  Петрушка. 1911 г. |  Танцовщица в процессии китайского императора. 1914 г. |