Личность Лоррена
Клод был малообразованным человеком, не умевшим даже грамотно подписывать свою фамилию; ведь и в художники он вышел уже после того, как обучился ремеслу пирожника. Это и было, вероятно, одним из оснований, почему он держался вдали от общества своих собратьев и вел до крайности уединенный образ жизни. Но, опять-таки, постоянное отшельничество, бесконечные одинокие прогулки по Кампанье способствовали тому, что творчество Клода стало таким сильным и интенсивным1.
Ведь он не обладал ни знаниями, ни авторитетом Пуссена, находившего в себе возможность, живя в боготворимом Риме, все же относиться критически ко всему окружающему и сознательно избегать соблазна пустой виртуозной «римской школы». Напротив того, пожелай Клод с ней сблизиться, это школа поглотила бы его и обезличила, как это она сделала с сотнями других индивидуальностей. Лотарингского провинциала охраняло его «плебейство», слишком низкий уровень его культуры. Оставшись же в Риме один на один с собой, Клод собрал в его руинах, в его окрестностях все те цветы поэзии, к которым его влекло, которые ему были нужны, — и вот, кажется, одна из причин, почему его искусство обладает такой совершенно своеобразной свежестью.
Как вообще образовался Клод, мы не знаем. Безусловно достоверно только то, что он состоял сначала слугой, потом учеником одного из учеников Бриля — Агостино Тасси, буйного авантюриста и ловкого виртуоза-живописца2. Больше же всего Клод, вероятно, обязан Эльсгеймеру которого, правда, он уже не застал в живых, но произведения которого он безусловно мог видеть и изучать в римских собраниях.
Что же касается тех черт сходства, которые усматриваются между творчеством Клода и целого ряда нидерландцев, специалистов по световым эффектам, также воспевших гимны солнцу, то их уже следует объяснить воздействием на этих художников Клода, а не наоборот. Ведь все они, с Кейпом во главе, были моложе Клода, а Сваневельта называют даже его учеником3. Наконец, возможно, что Пуссен, бывший на шесть лет старше своего товарища, если и не «сформировал» его, то все же направил, помог ему освободиться от условных приемов итальянских виртуозов, ободрил и укрепил Клода в намерении держаться избранного пути. «Благородной простотой» — одной из главных прелестей Клода, чертой, связующей его творчество с твор чеством Пуссена, он, вероятно, обязан именно благодетельному влиянию последнего.
Первые дошедшие до нас произведения Клода Лоррена, хотя и содержат еще следы известной робости, однако все же полны чего-то совершенно самобытного по существу. Схемы в них напоминают пейзажи Караччи, Альбани, Доменикино, но более жизненная атмосфера окутывает предметы, и все в целом обладает той силой убедительности, которая не иначе дается в искусстве, как при наличности убежденности творца. И все дальнейшие пейзажи Лоррена более «наивны», нежели пейзажи ученых и хитроумных итальянцев, но именно слишком большая умственность последних не дала им понять глубокий смысл пейзажной живописи (к которой они всегда относились несколько свысока, как к роду «низшему»), тогда как, напротив того, наивность Клода позволила ему вложить всю свою душу в пейзаж, направить все свои усилия на то, чтобы передать на холсте свои переживания на лоне немой и обожаемой им натуры. Среди всех тех «искушенных» он и был каким-то одиноким, простоватым поэтом и провидцем, не понимавшим красноречивой толпы, но зато с тем большим упоением внимавшим вещему шепоту земли.
1 Во время одной из таких прогулок его встретил Зандрарт. Характерно, что французские современники молчат о Клоде, а наиболее ценные сведения о нем сохранил нам этот немец.
2 См. т. III. Там же упомянут нами неаполитанец Филиппо Льяньо, рисунки которого — марины, корабли, гавани — очень напоминают излюбленные Клодом темы. Впрочем, своими морскими пейзажами был знаменит и Тасси, проведший даже несколько лет каторжником на галерах и завоевавший расположение смотрителей мастерством рисовать корабли. О путешествии Клода в Неаполь говорит малодостоверный Бальдинуччи, который даже называет и тамошнего его учителя, мастера Гофредо, остающегося, однако, до сих пор персонажем мифическим. Льяньо Клод мог встретить и в Риме, где тот скончался в самом расцвете таланта.
3 Кроме Сваневельта и, косвенным образом, Кейпа, в XVII в. можно к наследникам Клода причислить его ученика, неблагодарного Доминика, о котором очень мало известно (достоверный рисунок в собр. Яремича), и обоих Пателей (см. выше). В XVIII в. Клод делается более популярным, благодаря увлечению им англичан. Среди многочисленных «лорренистов» в Англии мы находим одного первоклассного мастера — Вильсона и одного бесспорного гения — Тернера. В то же время Лор-рену во Франции подражают — или, вернее, на нем воспитываются — Manglard и Joseph Vernet, в Германии — Hackert. Все «лорренисты» XIX в. скорее уже примыкают к этим последним мастерам (особенно к Тернеру), нежели к самому Клоду.
 Ориенбаум. Японский сад. 1901 г. |  Иллюстрация к поэме A.C. Пушкина "Медный всадник". 1904 г. |  Герман в спальне графини. |