Последователи романтизма
Огромные картины К. Маковского с его почти неприличными русалками, с его безвкусным набором театральных штофов, с его приторно-яркими красками, с его неуверенным рисунком - производят на нас теперь скорее неприятное впечатление.
Но со временем отношение к нему может перемениться. Как-никак, а на тусклом, сером и, главное, скучном горизонте русского искусства К. Маковский все же является живой фигурой, увлекавшимся и увлекавшим художником.
Патина времени, положим, не спасет его картин, ибо патина украшает лишь то, что само по себе прекрасно, но во всяком случае картины Маковского останутся живыми свидетелями увлечений известного периода русской культуры и, как таковые, всегда будут представлять если и не вполне художественный, то все же крупный интерес.
Особняком стоят несколько его жанровых картин с сюжетами из русской действительности - свидетели его временной принадлежности к лагерю передвижников, и среди них живая и трогательная для всякого петербуржца иллюстрация нашего, ныне отошедшего уже в историю, карнавала: "Народное гулянье во время масленицы на Адмиралтейской площади в Петербурге".
Семирадский (1843-1902), по сравнению с Маковским, представляется несравненно большим мастером.
В известных отношениях этот художник мог бы даже сойти за новатора. Блеск его красок, верная передача солнечных эффектов, местами красивая, живописная техника были для поколения русских художников 1870-х и 1860-x годов настоящим откровением.
К сожалению, Семирадский уступал Маковскому в жизненности своего таланта. Его композиции из античной жизни не что иное, как прекрасные пейзажи и "мертвые натуры", в которые совершенно напрасно, в угоду требованиям исторической живописи, поставлены безжизненные и скучные фигуры.
Лишь те картины, где эти фигуры играют второстепенную, по сравнению с пейзажем и "околичностями", роль, Семирадский сохраняет известную прелесть. В его же огромных и сложных композициях недостаток драматического таланта, бедность воображения и схематичность лиц слишком бросаются в глаза.
Близко к Семирадскому стоит и В. Поленов, заслуживающий внимания историка русского искусства как почтенный деятель, как человек в высшей степени культурный.
Лучшее, что создано им, это незатейливые, но чрезвычайно поэтично задуманные русские пейзажи. Гораздо слабее его прославленные восточные этюды, в которых неприятно поражают слащавость красок и дилетантская живопись.
Менее же всего отрадны его исторические композиции, страдающие всеми недостатками картин Семирадского, но уступающие им в красках и в технике. Микешин (1835-1896), рядом с К. Маковским один из самых "талантливых" русских художников, запутался, если можно так выразиться, в собственном таланте и в своем подражании Зичи, превратившись в неприятно щегольского, банального и поверхностного маньериста.
Лишь некоторые рисунки и этюды этого присяжного изобретателя памятников в эпоху Александра II, лишь кое-какие беспритязательные акварели этого "исторического" живописца сохранят за ним место в русской живописи.
Того же нельзя сказать про Якоби, который весь целиком, со всем своим гардеробом безвкусно-маскарадных костюмов, со всеми своими плохо нарисованными куклами, должен был бы отойти в архив, если бы не его картина "Привал арестантов" - одна из первых русских обличительных картин.
Положим, и она не отличается большими художественными достоинствами.
Колорит ее и живопись ниже критики.
Но характерность и остроумная режиссерская подстроенность этого произведения заставляют все же сожалеть, что Якоби не остался верен избранному течению, в котором он, наверное, мог бы дать русскому обществу еще не одну удачную и меткую иллюстрацию к интересовавшим его время вопросам.
Кроме названных художников, заслуживают еще, среди эпигонов романтизма, упоминания: единомышленники и последователи Семирадского: Бронников, Смирнов, братья Сведомские и Бакалович, последователи Бруни: Бейдеман, Васильев и Вениг.
Отдельно стоят любопытный, но совершенно недоразвитый Ломтев и "поэт моря" Айвазовский - бесспорный, весьма талантливый, но совершенно исписавшийся романтик. К нему мы еще вернемся, когда будем говорить о русском пейзаже.
 Шура Бенуа. 1875 г. |  М.В. Добужинский за работой. 1910 г. |  Богоматерь со святыми (Ланселот Блондэль) |