Закат Кипренского

Портрет сына художника (Тропинин В.Л., около 1818 г.) Погиб Кипренский во цвете лет и в полной силе таланта, и его итальянские вещи: «Читальщиков газет», в Румянцевском музее, массу других портретов, знаменитую «Сивиллу с тремя освещениями» — с трудом можно отличить от дюжинных, добросовестных, но жиденьких французов, немцев и итальянцев и от нашего Варнека, который также учился у Левицкого и Щукина и которого вконец испортила заграничная поездка.

Впрочем, среди многочисленных портретов Варнека есть и такие, которые интересно задуманы, например все его собственные, в которых, несмотря на жесткую живопись и бедный колорит, бьется жизнь, сквозит душа. Некоторые из них в этом отношении даже превосходят портреты Кипренского, в которых «жизнь» и «душа» были слабым местом.

Почти то же самое можно сказать и о другом портретисте — Яковлеве, ученике Левицкого, с тою только разницей, что его живопись и колорит лучше, чем у Варнека, но зато его портреты опять-таки менее пронзительны. Вообще среди поколения Кипренского и во всю первую половину XIX века было немало очень порядочных портретистов, с точностью и иногда большим изяществом списывавших натуру.

Образоваться могли эти художники под влиянием наших великих мастеров портретной живописи, а также отличных иностранных художников, которых очень много проживало тогда в России (мадам Виже-Лебрен, Вуаля, обоих Лампи, Куртейля, Доу, акварелистов Рокштуля, Гау и других). Лучшие среди русских портретистов первой половины XIX века были: Миропольский, Волков, позже — уже брюлловского поколения — Захаров, очень красивый по краскам Легашов, неумолимо сухой, но интересный по своей точности Рейтерн, а также акварелисты: превосходный мастер Петр Соколов старший, отец знаменитого Петра Соколова и тонкого великосветского портретиста Александра Соколова, поныне здравствующего, несколько дилетантичный, но очень жизненный Михаил Теребенев, Нечаев, дивный рисовальщик Александр Брюллов (брат Карла) и позднее подражатель последнего талантливый литограф Петцольд.

Кружевница (Тропинин В.А., 1823 г.) Как раз тогда, в Италии, с Кипренским произошла снова самая романтическая история. Он увлекся малолетней очаровательной девочкой-натурщицей, увлекся так сильно, что решился выкупить ее от развратных родителей, отдал на воспитание в монастырь, приехав в Россию, затосковал по ней, не выдержал, вернулся, с трудом отыскал и, наконец, женился на своей Мариуле.

Все это он проделал, несмотря на бесчисленные препятствия, прибегая к похищениям, впутываясь в неистовые скандалы, возясь с цыганами, монахами, кардиналами, преданными друзьями и коварными врагами, точь-в-точь как добрый герой из повести мадам Радклиф. И все же эта романтическая бесшабашность в жизни не стряхнула его, как художника; нигде в последних картинах его, во всех этих выглаженных мальчиках-садовниках, дрянно писанных Торвальдсенах и массе очень строгих и более, чем прежние, похожих портретов ничего не отразилось от всей этой жгучей страстности и безумных увлечений: все в них было ровно, мертво и холодно, как у любого профессора или академика.

Русская Академия не задавила Кипренского: каким-то чудом, а вернее — по милости Угрюмова и Левицкого он из нее вышел целым и невредимым; но одинокий, бессознательно отдающийся общим влечениям, без внутренней зрелости, он, попав в громаднейшую, всемирную академию, — в Рим, сразу там отравился. Никто не постарался его вылечить, так как никому не было дела до его страстного искусства: в нем видели только очень хорошего портретиста, который в Италии мог усовершенствоваться благодаря драгоценному влиянию «единственной» во всем мире художественной среды.

Умер Кипренский 5/17 октября 1836 года, спустя три месяца после своей женитьбы, как будто и в этом оставаясь верным своей неугомонной и отчасти неудачнической натуре.

Что для Петербурга значил Кипренский, то для Москвы — Тропинин. Впрочем, его значение для Москвы было даже большим, нежели Кипренского для Петербурга, так как до Тропинина в Москве не было совсем художников, если не считать заезжавших на время иностранцев, а потому московская школа живописи вполне основательно может считать его за своего родоначальника.

Предыдущая глава

Следующая глава


Лот и дочери (Франческо Фурини)

Крах банка (Маковский В.Е., 1881)

Святое семейство (А. Ватто)


Главная > Книги > Русская живопись в XIX веке > 3. О.А. Кипренский. В.А. Тропинин. А.О. Орловский > Закат Кипренского
Поиск на сайте   |  Карта сайта