1-2-3-4-5
Глава 16. Художественные сокровища Парижа.
В предыдущих главах я пробовал нарисовать мои первые впечатления от Парижа, преимущественно в тех его “ликах”, которые, хоть и пленили и занимали меня, однако не могли быть сочтены за то, для чего, в сущности, я и совершил наше переселение. Даже театры и концерты не так уж отличались от того высококачественного, что мы имели у себя в Петербурге. Иначе обстояло дело с тем, что являлось моей специальной областью и что представлялось мне незаменимым питанием для художника. Правда, я находил и у нас на родине немало случаев любоваться произведениями искусства и делать всевозможные “открытия”, изучению которых я собирался посвятить все силы. Но в чужих краях таких “волнующих красот” было гораздо больше, и многие из них были несравненно большего значения, нежели сокровища, находившиеся в России. Особенно меня манило то, что я уже знал по воспроизведениям, но что мне мучительно хотелось видеть в натуре, в своей атмосфере, в гармоничном окружении. Я чувствовал жгучую потребность увидеть воочию архитектурные памятники Парижа, а также изучить те мировые сокровища, что хранились в его музеях — с Лувром во главе. Хорош был наш Эрмитаж (он продолжает по сей день быть одним из богатейших музеев мира, несмотря на постыдное разбазаривание после революции его первоклассных редкостей), но все же многие мировые шедевры хранились именно в Париже. Здесь только можно было вполне понять чары Леонардо да Винчи, здесь я готовился увидеть “Положение в гроб” Тициана, “Концерт” Джорджоне, “Брак в Кане” Веронеза, “Коронование Марии” Беато Анжелико и столько-столько еще первоклассных произведений искусства. Наконец, только в Париже можно было полностью изучить французскую живопись, начиная с Пуссена и кончая Делакруа, что же касается до импрессионистов, то только здесь я мог бы проверить, говорил ли правду Р. Мутер и другие передовые историки и критики, когда они ставили на первое место тех или иных художников, недавно еще ничего не значивших и подвергавшихся всяческому осмеянию.
Естественно, что едва успев распаковать нужнейшие вещи, я в первый же день нашего поселения в пансионе Век, полетел в Лувр. Посещение этого храма искусства производилось затем, несмотря на поиски квартиры и на ее устройство, почти ежедневно, в те же дни, когда я не бывал в Лувре, я целые часы после завтрака проводил в Клюни, в Люксембурге1 или посвящал их осмотру церквей. Несколько позже я познакомился и с Карнавале2, с Национальной библиотекой и с Версалем. Что же касается до многих других достопримечательностей, коими ныне гордится Париж, то их тогда еще не существовало. В 1896 г. еще не был построен Малый дворец3, богатства Музея декоративного искусства4 лежали в ящиках, коллекции Жакмар-Андре5 не были открыты для публики, не был доступен для осмотра и замок герцога Омальского Шантильи, несметные богатства которого стали по завещанию герцога общественным достоянием лишь после его смерти (случившейся как раз весной 1897 г.). Но и того, что было доступно в Париже и в Версале, было достаточно, чтобы совершенно поглотить мое внимание на многие, многие месяцы и подчас вызывать во мне род отчаяния от сознания, что мне никак не справиться с подобной задачей. В этот первый год познавания Парижа я просто не выходил из какого-то ощущения опьянения, иначе говоря, и я “угорел” в Париже, но только этот угар был особого рода. Я непрестанно чувствовал, что я внутренне обогащаюсь, что накопляю в себе духовное питание, которого хватит на всю жизнь.
Я и на сей раз не стану перечислять все то, что при изучении Парижа мне особенно запало в душу. Ограничусь главнейшим и начну как бы с конца, а именно со своего приобщения к тому, что в те дни могло все еще считаться за последнее слово французского искусства, за нечто современное и даже передовое. Ведь корифеи импрессионизма, за исключением одного Мане, были еще сами живы, иные — полные творческих сил. Тем не менее, в общественном мнении они вовсе не занимали каких-либо первых мест. Никому в широких массах не могло прийти в голову считать этих художников за каких-то “неоспоримых gloires de la France”6. Напротив, их творчество продолжало носить злободневный, слегка скандальный и вызывающий характер; даже и очень изощренные критики и культурнейшие любители с яростью спорили,— хотя бы о том, можно ли вообще допустить в стены национального музея французского искусства такие “horreurs”7, как “Олимпия” Мане? Но где можно было изучать картины импрессионистов в момент моего прибытия в Париж? Люксембургский музей только еще готовился принять дар Кайботта8, в частные собрания трудно было проникнуть, большинство художественных торговцев воздерживались от “крайностей”, чтобы себя не “компрометировать” в глазах публики поощрением таких явлений, которые слыли за наглядные свидетельства об упадке французского искусства. Один только Durend Ruel продолжал бравировать общественное мнение; лишь в его галерее на rue Lafitte, как в любой музей, мог войти всякий и беспрепятственно обозревать то, что было развешано в ряде комнат, тянувшихся до самой rue Le Pelletier. Однако, при моей стеснительности, я и туда не сразу решился войти, а потребовался американский апломб Фильда, чтобы вслед за ним я переступил через порог галереи. В общем, мое принятие импрессионистов происходило не без скачков и не без своего рода внутренней борьбы.
1 Люксембургский музей основанный как галерея новейшей французской живописи, коллекция которой не была постоянной; был открыт в 1808 г. в части дворца Люксембург, построенного для Марии Медичи архитектором С. де Броссом в 1615—1620 гг., и существовавший до 1939 г.
2 прИсторический музей, коллекции которого посвящены истории Парижа и эпохе Великой французской революции. Он размещен в квартале Маре во дворце середины XVI в., построенном архитектором Пьером Леско и украшенном скульптурами Жана Гужона.имер
3 Построен на Елисейских полях архитектором Шарлем Жиро (1851 — 1932). к Всемирной выставке 1900 г.; впоследствии включал в себя собрания искусства старых мастеров и французской живописи XIX— XX вв.
4 Музей, основанный в 1882 г. во дворце Индустрии, был закрыт при постройке Малого дворца и вновь открыт в 1905 г. в павильоне Марсан в северном крыле Лувра.
5 Коллекция богатого коллекционера Жакмар-Андре, завещанная Институту Франции и размещенная в его здании, построенном архитектором Анри Пареном, содержала французское искусство XVIII в, искусство итальянского Ренессанса XV—XVI вв., манускрипты XIV в. Была открыта для широкого осмотра с 1913 г.
6 Знаменитостей Франции (французский).
7 Ужасы, мерзости (французский).
8 Гюстав Кайботт (1848 — 1894) — инженер, специалист по кораблестроению, живописец.)
1-2-3-4-5
 Концерт в женском монастыре (Франческо Гварди) |  Леда (Ж.Б. Эпьер) |  Смерть Виргинии (Фр. Дойен) |