Венеция Веронезе
Пальма, Савольдо, Кариани, Бассано не вполне изменили своим городам. Они и в Венеции не переставали быть до некоторой степени "провинциалами", как будто несколько дичившимися и суровыми; известный аромат "деревенщины" присущ творению каждого из них. Напротив, все картины Веронезе овеяны морским воздухом, залиты серебристостью морской сырой атмосферы и полны той праздничной истомы, которая есть выражение самой души обвенчанного с морем города.
Любая картина Веронезе вводит сразу в понимание того, что такое Венеция - будь то пир среди пышной колоннады, две-три фигуры в саду или даже просто портрет. Ничего подобного не было раньше, и даже пышный Бордоне (которому многим обязано искусство Веронезе) кажется в соседстве с художниками этой группы сдержанным, робким, "буржуазным".
В картинах, охватываемых именем Веронезе, Венеция как в зеркале увидала свой образ и залюбовалась, изумляясь собственной красе. Надвинулись потом несчастья, разорение и позор, но портрет остался жить в сотнях вариаций, разбросанных по всему миру. Эти картины сказывали всюду сказку о том, что где-то на волнах моря расположен "город чудесный", в мраморных дворцах которого в течение веков жили какие-то полубоги, имевшие право взирать на существование остального человечества, как на что-то низшее.
Паоло Калиари под конец жизни изобразил в плафоне огромной залы, на одной из стен которой должен был развернуться религиозный манифест Венеции в виде "Рая" Тинторетто, ее же политический манифест - "Апофеоз Венеции"1.
Однако, в сущности, не только эта картина, но и все искусство Паоло и его группы было направлено к той же цели - к созданию какого-то грандиозного и энтузиасткою апофеоза Венеции.
Относительно убеждения здесь не может быть сомнений. Веронезе и его близкие были "влюблены" в "царицу Адриатики" и душу свою положили на служение ей.
Обвиняют Веронезе в отсутствии религиозности2, в том, что его искусство имеет исключительно светский характер и отличается исключительно поверхностной красотой. Но это недоразумение. Искусство Веронезе, напротив того, насквозь мистично, но только верховной царицей для него была не тихая Дева Мария, а величественная Венеция, какое-то дивное существо, в одно и то же время и телесное и бесплотное, персона и идея. Однако нельзя даже сказать, чтобы Веронезе не был христианином.
Созданный им образ Христа - истинно божественный лик, строгий и благой, печальный и ясный. Это нечто подлинно-вдохновенное, а не условная схема. Этого Христа художник неизменно изображал как бы в "гостях у Венеции", в гостях у города мытарей, Закхеев и куртизанок.
Это Христос-царь, пригласивший на пир жизни всех и довольный тем, что явилось так много, что все счастливы и счастливее всех верные его защитники, пламенные воины христианства - венецианцы3.
Иногда рядом с Христом на картинах Веронезе мы видим скорбную женщину в платке - это Его мать Мария. Настоящей же его героиней следует считать Магдалину, принимающую образы то Агари, то самаритянки, то Сусанны, всех красавиц Библии и истории, а в сущности являющуюся все той же прекрасной блудницей Венецией, вечно гордой своей сверхземной прелестью, но и вечно кающейся, беззаветно преданной своему Господу.
1 В точности год написания этого плафона неизвестен. Работы по восстановлению Palazzo Ducale начались вскоре после пожара 1577 г., а в 1588 г. Паоло Калиари умер. Между этими двумя датами им написаны все те многочисленные картины, которые украшают самый царственный из дворцов.
2 Это обвинение держится, кажется, еще с того времени, когда мастер был вызван на допрос инквизиционного трибунала 18 июля 1573 г. за кощунственное легкомыслие, проявленное им в картине, написанной для монастыря SS. Giovanni e Paolo "Пир у Симона-Фарисея". Ответы мастера, известные нам по протоколу этого разбирательства, едва ли можно считать искренними. Выдавая себя за простака, Паоло легче было избежать дальнейших осложнений по этому делу.
3 В дни Веронезе, в дни, ознаменованные громкой победой над турками при Лепанто (7 октября 1570 г.), Венеция должна была особенно сильно сознавать свое значение мощнейшего оплота христианства.
Руф остается со свекровью (А. де Вердт) | Аллегория на правление Рудольфа II | Мельница (Гендрик Гольциус) |