Учителя Гойи
Гойя не имеет ни предшественников, ни настоящих последователей; он стоит совершенно обособленно, выражая свою причастность к культуре своего времени только тем, что и он декадент до мозга костей, до самых глубин души1.
Не знаешь, чего больше в его творении: ужаса или смеха, и, во всяком случае, в нем почти не найти проблесков божественного начала радости.
Предшественников у Гойи нет, но «учителей» его легко определить, — стоит лишь обратиться к его произведениям.
Едва ли многому научился он у Лусана-и-Мартинеса в Сарагосе, ничего не дал ему товарищ по учению, ординарный академик Байеу2, без существенной для себя пользы провел он и несколько лет в Риме.
Зато мы найдем в творении мастера сколько угодно доказательств того сильнейшего впечатления, которое произвели на него декоративные работы Тьеполо, и одновременно мы убедимся в том, как пытливо всматривался Гойя в создания Веласкеса.
Наконец, многое в офортах Гойи обнаруживает его увлечение Калло, опять-таки Тьеполо и даже Рембрандтом.
Самая живописная техника мастера, при всей своей оригинальности, основывается на глубоком знакомстве с приемами поздних венецианцев и определенно напоминает не только Тьеполо, но и Гварди.
Изучение же Веласкеса (и, может быть, Греко) сказалось в том, что испанский мастер составил свою излюбленную гамму — очень для времени правдивую и лишенную условной красоты — из тонов, среди которых доминируют серые и прозрачно-черные оттенки3.
В первые годы XIX в. и даже в момент смерти Гойя был лишь«испанской знаменитостью»; затем стали им увлекаться романтики с Делакруа во главе, а позже особенно много способствовали его славе импрессионисты, главным образом Мане, заимствовавший у него как простой непосредственный подход к предмету, так и колорит и многие технические приемы.
Однако апогея своей славы, «мировой популярности» Гойя достиг лишь лет двадцать тому назад, и с тех пор он не перестает быть общим кумиром.
Ныне интересно было бы определить настоящее место Гойи «на Парнасе» и, в частности, решить вопрос, имеет ли он вообще право стать рядом с великанами испанской живописи, с создателями грандиозного, устойчивого, здорового и оздоровляющего, вдохновенного и вдохновляющего искусства.
Громадное творение Гойи очень разнохарактерно по темам: церковная живопись, декоративные работы «светского» порядка, бытовые, фантастические и символические сюжеты и, наконец, портреты.
Однако по своему подходу к делу все это разнообразное творение Гойи оказывается однородным.
Всюду выступает основная черта художника, и эта черта — импровизация.
Всюду мы встречаемся не с выношенными в душе образами, а с чем-то схваченным на лету.
В этом отчасти причина, почему наименее отрадна его церковная живопись, предназначенная вызывать молитвенное настроение и требующая от художника величайшей душевной сосредоточенности.
Даже безразличные академические образа оказывались более на своем месте в храмах, нежели «наброски» Гойи.
1 Вполне достойных последователей у Гойи не нашлось; однако нужно заметить, что жанровые сценки его ученика Asensio Julia, его подражателя Lucas'a de Valencia и ученика Мадрасо, рано скончавшегося Leonardo Alenze (1807-1845 гг.) — могут иногда, на неопытный взгляд, сойти за произведения самого мастера. Среди позднейших испанских портретистов выдающимися достоинствами отличается валенсийский уроженец Vicente Lopez у Portana (1772—1850 гг.), напоминающий то Гойю, го — еще более — нашего Тропинина. Другие же испанские портретисты начала XIX в. — Jose Bueno и строгий классик Jose de Madrazo — не возвышаются над средним уровнем. Попытки идти по стопам Гойи в области «кошмарной фантастики» принадлежат позднейшему живописцу Jose Benlliure у Gil (род. в 1855 г.); цветистые же костюмы, встречающиеся в «Tapices» и на «Romeria», вдохновили последнего подлинного виртуоза испанской живописи — Mariano Fortuny (1838—1874 гг.) на создание целого ряда блестящих жанровых картин.
2 Don Francisco Bayeu-y-Subias родился в Сарагоссе 9 марта 1734 г.; готовился к ученой карьере, затем поступил в ученики к Лусану Мартинесу (бывшему в Неаполе приятелем Солимены); в мастерской учителя он мог познакомиться с Гойей, который, однако, был на целых 12 лет моложе своего товарища; позже Байеу попал в Мадрид и обратил на себя внимание Менгса; с 1765 г. он Teniente-Director Академии, с 1788 г. —директор; Байеу, кроме того, имел звание (и соответствующие права) камерного живописца; умер мастер 4 августа 1795 г. в Мадриде. Ряд его исторических картин, пейзажей и эскизов к декоративным работам хранятся в Прадо. Одна из картин — «Св. Франциск Сальский» — приписывается некоторыми младшему брату Франсиско (и сверстнику Гойи) Roman Bayeu (1746—1793 гг.).
3 В офорте Гойя в одно и то же время и усложнил и облегчил приемы всех трех Тьеполо; к их чисто-графическому способу он прибавил заливку акватинтой, и в то же время он довольствуется намеками на формы там, где венецианцы с наслаждением очерчивали их и вылепляли.
 Над вечным покоем (Левитан И.И., 1894) |  Озеро (Левитан И. И., 1899—1900) |  Март (Левитан И.И., 1895) |