Свободные реалисты
К простым "свободным" реалистам, зависящим и не зависящим от упомянутых художников, принадлежат: Браз, Кустодиев, С. Коровин, Пастернак, Архипов, отчасти еще покойная Якунчикова и Грабарь.
Браз - представитель в сфере портрета и в сфере реалистского пейзажа того, что принято называть "кухней". Браз "приготовляет" свои картины, он старается им сообщить "вкусный" и "сочный" колорит, приятную по мазкам живописную поверхность.
Браз достоин был бы самого решительного успеха среди общества, которое смотрит на картины и портреты главным образом как на украшение стен.
Однако если такое общество у нас еще и существует, то оно настолько огрубело и настолько опустилось, что уже не способно понять выдающиеся достоинства Браза, художника приятного, корректного и в то же время очень строгого к себе, а предпочитает ему изделия Богданова-Бельского, Штембера, Крыжицкого и Писемского.
Сергей Коровин (род. в 1858 г.) - какое-то странное явление среди здоровых и простых реалистов.
Он приближается по темам к школе 1860-x годов, но в отношении его к темам проглядывает культура последнего, более зрелого, времени.
Точно так же и техника С. Коровина занимает среднее положение между "умением", выработанным в кружке Серова, Коровина и Левитана, и крайним дилетантизмом.
Впрочем, вполне уяснить себе фигуру С. Коровина, этого в высшей степени ценимого москвичами художника, нельзя, ибо известно лишь крайне ограниченное количество работ его, да и большинство их эскизы и наброски.
Архипов (род. в 1862 г.) - человек даровитый, меткий рисовальщик, умелый живописец, но, к сожалению, он слишком захвален расточительной на успех Москвой и давно уже остановился в своем развитии, пробавляясь за последнее время повторением банальных мотивов, в которых "ухарство" мазка и вялый серый колорит должны играть роль "передовой" живописи.
Напротив того, в старину Архипов казался наблюдательным художником. Его "Радоница ("Перед обедней") и его "Тройка" принадлежат к хорошим картинам 1890-x годов, и их успех был заслужен.
То, что мы сказали о Бразе, можно с некоторыми оговорками повторить и о Пастернаке.
И это человек, умеющий "окутать" свою картину, сообщить своим рисункам нарядность и изящность.
В то же время Пастернаку часто удается создавать вещи "милые" или интересные в историческом отношении. К первым принадлежат его детские сцены, ко вторым - его любопытные картины, изображающие interieur Льва Толстого, и воспроизведенная нами пастель, представляющая одно из заседаний совета художников-преподавателей Московского училища живописи.
На этой картине справа сидит приземистый и молчаливый Серов, рядом слева - мрачный и нервный Иванов, во втором ряду - характерно развалившийся К. Коровин и сдержанный, тихий А. Васнецов.
Кустодиев вышел из Серова и Коровина, в пейзаже же на него имел влияние и Левитан.
Вообще это еще очень молодой и лишь обещающий художник, но мы о нем говорим на этом месте потому, что, как нам кажется, Кустодиев целиком примыкает к нашему современному реализму и в будущем едва ли изменит ему.
К "свободному" реализму примыкает и покойная М. Якунчикова (1870-1902), одна из самых талантливых, вдумчивых и поэтичных фигур последних десятилетий русской живописи.
Положим, Якунчикова пробовала свои силы и в фантастических композициях, и в прикладном художестве, а после замужества она много сделала и для специальной сферы "детского" искусства, однако нам кажется, что эти отступления были скорее вызваны примером E.Д. Поленовой и тем влиянием, которое имела Поленова на свою юную подругу.
Во всяком случае, в довольно значительном для такой короткой жизни Nachlass'e [наследии] Якунчиковой все лучшие и действительно прелестные произведения - более или менее близкие отголоски элегий и идиллий Левитана.
В них звучит та же покорно-грустная нота, та же бесконечная любовь к ширине, к простору, к девственности России, то же умиление перед чахлой, но милой растительностью, тот же "культ" травы, кустиков, березок, почек, полевых цветков.
Особую ноту произведениям Якунчиковой придает ее наслаждение прошлым, минувшим. В Левитане эта нота попадается лишь редко и как раз не в лучших его произведениях.
У Якунчиковой же, жившей много лет в старинной подмосковной усадьбе, было какое-то обожание всего древнего помещичьего уклада, и это обожание распространилось мало-помалу на все прошлое и умершее.
Ее трогали в одинаковой степени убогие кресты на деревенских кладбищах, полуразвалившиеся колокольни монастырей, пустые городские комнаты в летних чехлах, торжественные аллеи Версаля и запущенность "Вишневых садов".
 Портрет самого художника и его друга Жюльена (А. Ватто) |  La Perspective (А. Ватто) |  Любовь земная и Любовь небесная (Тициан) |