Реформа братьев Каррачи
К совершенным в чисто формальном смысле принадлежат такие декоративные ансамбли, как фрески и картоны для шпалер Чекино Сальвиати, как плафон Дочено в палаццо Вителли, как роспись флорентийского "Palazzo Vecchio" и римской "Канчелларии" Вазари, как бесчисленные работы Федериго Цуккаро1 и особенно как плафоны Тибальди в Болонском университете; но немногое может "запасть в душу" из всей этой массы образов, которыми покрыты целые версты стен. Часто даже, не занявшись специально, не скажешь, что изображает та или иная сцена - настолько в них всякое эмоционное начало задавлено формальными поисками и школьной шаблонностью. И почти нигде в красках не найти настоящего увлечения или проблеска подлинного чувства жизни.
Изучая эту беспредельную массу живописи, приходишь к убеждению, что реформа братьев Каррачи была до некоторой степени спасением, и что совершенно напрасно их упрекают в создании академизма. Академизм, как мы его понимаем, уже был налицо в полной мере до их появления, он уже успел растлить творческую психологию или, вернее, растленная в зависимости от общего состояния культуры художественная психология, "схоластика Ренессанса" успела уже к середине XVI века породить то, что впоследствии стали обозначать словом "академизм"2.
В глазах художников этого периода все мироздание и природа перестали быть чем-то таким, на что стоит обращать внимание. Статуи древних и произведения Микель Анджело (какая трагедия в том именно, что он, самый живой, бурный и страстный, оказался родоначальником мертвечины!) заслонили все остальное. В частности, пейзажная сторона при этом была сведена к поверхностному, схематичному виртуозничанию3. Но разве можно было ожидать иного искусства от страны, обманутой во всех своих надеждах, заплетенной густой сетью хитрой лжи, порабощенной и религиозно, и политически, без надежды на освобождение.
1 Федериго Цуккаро был так знаменит в свое время, что его даже пригласили венецианцы (обладавшие несравненно лучшими, нежели он, местными художниками) декорировать зал большого совета в Palazzo Ducale. Картины Федериго принадлежат к наиболее безотрадному в этом неудачном цикле картин, вставленных на места погибших в пожаре 1577 года шедевров старой венецианской школы. Но любопытно отметить усилия мастера вырваться именно в этих официальных исторических композициях к жизни. Несомненно, в этом следует видеть благотворное действие, оказанное на него венецианскими впечатлениями. На одной из картин он даже решился написать с натуры вид Пьяцетты и передать (довольно правдиво) вечерний эффект. Вспомним по этому поводу рассказ Вазари о том, что Федериго в бытность свою во Фриуле, куда он последовал за Палладио, делал массу этюдов "с того, что ему нравилось", а также, что сам Федериго в одном теоретическом стихотворении превозносит "правдивость" ("che imito bene il vero-e al fin maestro intiero"). Это как будто указывает на то, что мастера влекло к правде, к жизни, но непреодолимым препятствием тому явился проникавший его насквозь маньеризм - результат всей культуры того времени.
2 Образование Флорентийской Академии относится к 1561 г., когда были устроены общественные похороны Понтормо. В 1563 г. были изданы статуты, и с тех пор в продолжении некоторого времени члены Академии, состоявшей из художников и любителей, собирались в капелле Медичи при Сан-Лоренцо. Грандиозные похороны Микель Анджело, устроенные Академией, распространили славу о ней по всему миру. В 1571 г. Академия окончательно выделена из цеха медиков и "arte dei fabricanti".
3 Из поздних "стилистов" наиболее жизненным следует считать Антонио Темпесту (1555-1630), избравшего себе специальностью охоты и конные сражения. Он был учеником нидерландца Я.В.Д. Страта.
Екатерина II (Ф.С. Рокотов) | Вид Адмилартейства и Зимнего дворца от 1-го Кадетского корпуса (Ф.Я. Алексеев) | Фонтан в Петергофе. Гатчинский дворец (Сем. Щедрин) |