Чрезмерный реализм Крамского
Крамской (1837-1887) известен в истории движения русской мысли как один из видных представителей реалистических тенденций, окрепших на почве позитивной философии середины XIX века и явившихся в качестве реакции бурному и мистическому романтизму. Таким же строгим и трезвым реалистом Крамской является и в своих портретах. Однако в своей интимной жизни Крамской не был абсолютно прямолинейным апостолом русского реализма, в переживаниях собственного духовного мира он не был той вполне ясной и уравновешенной натурой, какой он представляется нам в своих портретах и в своей общественной деятельности.
Крамскому не чужды были увлечения в сторону "духовной свободы", и в душе его сохранилась яркая искра религиозного понимания и мистического томления, придававшая всей его фигуре, в противоположность Верещагину и Перову, какую-то особенную, характерно русскую глубину, теплоту и сложность. К сожалению, ни время, ни воспитание не дали ему развиться вполне. Да наконец, и сила его чисто художественного дарования бесконечно уступала тем душевным порывам, которые жили в нем.
"Христос в пустыне" Крамского является убедительнейшим доказательством сказанного. С сюжетом этой картины, сюжетом весьма близким к темам, взятым Достоевским для иллюстрации своих откровений, Крамской провозился многие годы своей жизни, и странное дело - как раз годы своей молодости, совпадавшие с самым ярким развитием у нас позитивистской проповеди. И тем не менее, картина Крамского "Христос в пустыне" поражает своей пустотой, отсутствием убедительности и определенной идеи. Крамской подошел к ней слишком "осторожно", слишком обдуманно, без всякой бури, пожелав выразить в самых простых, выхваченных из жизни мотивах самые сложные и великие помыслы человечества. Крамской забыл об особых законах живописи, об ее сравнительной бедности средств и, в то же время, пренебрег незаменимыми ее богатствами. Изображенный среди точно списанных с натуры скал человек, задрапированный в мучительно-точные складки, никак не может, несмотря на выраженное в лице страдание, без словесных комментариев передать весь наплыв мучивших и волновавших Крамского мыслей. Во всяком случае, очень порядочная и трогательная по своей серьезности работа эта нисколько не указывает зависимости Крамского от гениальных откровений Иванова, зависимости, о которой сам Крамской любил упоминать.
Тот же отпечаток чрезмерной сдержанности и благоразумной косности лежит и на других произведениях Крамского, в которых он позволял себе отходить от узкого канона реализма. Его иллюстрации к "Руслану и Людмиле", его "Русалки" - до мелочей обдуманные и до педантизма определенные композиции.
Иные черты в них, правда, указывают на чуткость и остроумие его, но в общих своих чертах и эти композиции оставляют зрителя абсолютно холодным и равнодушным.
И в них сухая манера его живописи, вялые краски и чрезмерный реализм затемняют яркость поэтичного замысла. Требования воспитания и среды не дали развиться тлевшей в Крамском искре до настоящего пламени.
В. Васнецов, еще недавно всеобщий кумир, художник очень крупный и интересный, так же безусловно, не может считаться за настоящего продолжателя Иванова. Уже самая задача Васнецова - воссоздать "чисто русское", иначе говоря, ограниченное, почти этнографическое отношение к Христу и к Евангелию - бесконечно уступает высоким общечеловеческим идеалам Иванова.
Васнецову ставили в заслугу его происхождение из народа, но нам кажется, что именно в следах этого происхождения, в очевидной некультурности этого, впрочем, очень умного, художника - вся причина недолговечности его искусства. Разумеется, чисто народное искусство вечно, так как это живое слово огромного и значительного общественного организма.
Но именно оно тем более интересно и драгоценно, чем оно чище и непосредственнее, чем больше в нем самостоятельной культуры, хотя бы диаметрально противоположной общему понятию о культуре.
Менее драгоценно только затронутое общей культурой, "полукультурное" народное искусство, и, наконец, наименее отрадны те произведения, в которых люди, вышедшие из народа, вкусившие несколько общей культуры, стараются это немногое связать с тем, что им довелось впитать во время своего первоначального воспитания. Получается искусство компромиссное, неясное и чаще всего обладающее скорее недостатками тех двух начал, из которых оно сложилось, нежели достоинствами их.
 Портрет А.Ф. Писемского (И.Е. Репин) |  Лето (А.Г. Венецианов) |  Портрет Л.Н. Толстого (за чтением) (И.Е. Репин, 1891 год) |