Путь к индивидуализму
В общем, Рафаэль ступает на первых порах осторожно, но иногда он и тогда уже позволяет себе довольно значительные смелости. Так, позади трех очаровательных "Граций" (Шантильи)1 - совершенно неожиданно для ученика Перуджино - расстилается пустынный пейзаж определенно грандиозного характера, отличающийся, однако, от аналогичных мотивов Микель Анджело большей мягкостью контуров, а также своей глубиной, далеких пейзажей у Микель Анджело ведь вовсе не найти. Эта маленькая картина как бы уже предвещает тот "пустой мир" на образе "Спасителя" фра Бартоломео, о котором мы говорили и который написан десять лет спустя. Но только, сообразно с сюжетом, пустынность в картине Рафаэля не мрачного характера, но, напротив того, полна какой-то неизъяснимой ласки.
Ряд ранних произведений Рафаэля, относительно которых известно, когда они написаны, могут служить вехами его развития. Сюда относится образ "Распятия" из Чита ди Кастелло (ныне собрание Монд), оконченный в 1503 году, "Коронование Богородицы" того же года и, наконец, знаменитое "Sposalizio", ныне украшающее Бреру в Милане, 1504 года. Первая из этих картин составлена целиком из перуджиновских мотивов, и даже в пейзаже нет ничего своеобразного; только то уж замечательно, что из всех пейзажных схем Перуджино Рафаэль взял самую простую и спокойную. В картине "Успение и коронование Богородицы", которую Рафаэль написал для церкви францисканцев в Перуджии (ныне в Ватикане), он, несмотря на продолжающуюся близость к Перуджино, обнаруживает уже большую самостоятельность, и на желание уйти от условных схем указывает хотя бы один поворот в сторону саркофага, хранившего тело Марии; эта деталь придает симметричной композиции значительное оживление. В прелестных архитектурных декорациях, в которых Рафаэль изображает в предэлле того же образа "Благовещение", "Поклонение волхвов" и "Представление во храм", он придает перуджиновским мотивам особую легкость и грацию. Лишь некоторые несообразности в деталях конструкции выдают одновременно с желанием Рафаэля сочинить что-то новое и некоторую неопытность юного мастера.
Первым совершенным произведением Рафаэля можно считать чарующее "Sposalizio" ("Бракосочетание Иосифа и Марии"), написанное для Сан-Франческо в Чита ди Кастелло. И здесь он еще выдает свою зависимость от Перуджино2, однако формулы "последнего примитива" принимают неожиданно в произведениях его ученика новую полноту и мягкость и утрачивают всякие следы "готической" скованности. В смысле ритма линий и сплетения их нельзя идти дальше, оставаясь в том же стиле кватроченто. Юность же Рафаэля (ему было всего двадцать один год, когда он поместил свою подпись на этой картине3), какую-то черту ученичества можно усмотреть в отсутствии драматичности, в "тишине" общего впечатления, а также в той нарочитости, с которой все "позируют на скромность".
Совершенно не приложим термин "ученический" к декорации, составляющей фон этой картины за фигурами, вставшими плотной группой на первом плане. Именно эта декорация - не только фон, но и как бы самая основа всей композиции. Попробуйте отнять этот Иерусалимский храм и заменить его неопределенной пейзажной схемой или просто небом - и картина потеряет девять десятых своей прелести. Незрелость Рафаэля сказалась и здесь лишь в том, что храм он отставил слишком далеко от действия, что он его не сделал "участником" в происшествии. Рафаэль еще не вступил тогда на новый путь и не отказался от формул своего учителя4. Однако то, как переработал он эти формулы, как он их усовершенствовал, показывает принадлежность мастера к эпохе полной художественной зрелости.
1 Споры о времени происхождения как этих, так и всех названных картин не закончены. Все согласны, во всяком случае, с тем, что они писаны до "Sposalizio", иначе говоря, до 1504 г. Мотив трех обнявшихся нагих женщин Рафаэль не должен был непременно заимствовать с известной группы "Граций", стоявшей уже тогда в библиотеке Сиенского собора. Он мог встретить ту же пластическую идею и в какой-либо античной камее.
2 При желании можно усмотреть болонское влияние в некоторых головках "Sposalizio", однако нам претит вообще подобный анализ, согласно которому всякое новое произведете есть лишь сумма предыдущих. Нужно думать, что кое-что принадлежит и Рафаэлю целиком или хотя бы просто духу времени.
3 "Raphael Urbinas M-DIIII" стоит красивыми буквами над средней аркой храма. Одна эта подпись на этом месте характеризует сознание собственного достоинства в мастере, который только что еще начинал свою карьеру.
4 Рафаэль не был еще тогда в Риме, но он мог знать композицию "Передачи ключей" Перуджино по его рисункам, которые Пьетро хранил очень тщательно и из которых он любил сам заимствовать не раз уже использованные мотивы, казавшиеся ему особенно удачными. Гипотеза зависимости миланского "Sposalizio" от картины на тот же сюжет, считавшейся произведением Перуджино и хранящейся в музее Caen (Пассаван предполагает даже, что воля заказчиков была, чтобы Рафаэль повторил в общих чертах произведете своего учителя), не встречает за последнее время признания. Очень поколеблена самая уверенность в том, что картину в Caen действительно исполнял Пьетро Вануччи по заказу в апреле 1499 г. для собора в Перуджии. Известно только, что еще в 1500 г. картина не была начата. Беренсон высказывает мнение, что картина в Caen была написана Спаньей в подражание Рафаэлю.
 Медный змий (Ф.А. Бруни) |  Портрет дочерей скульптора Мартоса (А.Г. Варнек) |  Женщина в окне (Казначейша) (В.А. Тропинин) |