Перспектива Джотто
Иногда Джотто берется за более трудные "сценические" задачи, в которых он себе ставит сложные перспективные проблемы, разрешаемые им с удивительной проницательностью и полнотой. Перспективное строение готического зала, в котором происходит проповедь Франциска перед папой Гонорием III, заставляет думать, что ему были уже известны некоторые теоретические данные, ибо одним эмпирическим способом он не достиг бы той правильности, которой отличается этот первый в настоящем смысле "interieur" истории живописи. Особенно замечательно скрещивание сводов позади передних арок; в основании здесь, несомненно, лежит элементарное правило перспективы: сведение линий к одной точке. Правда, в группировке строгих советников, заседающих с первосвященником, снова заметна известная неуверенность, но перспектива человеческой фигуры - это такая трудность, с которой не мог справиться и ряд следовавших за Джотто поколений. Лишь в середине XV века, в примерах, данных Учелло и Кастаньо, открывается путь к ее преодолению.
Подобными перспективными проблемами Джотто особенно заинтересовался к концу жизни. Например фрески капеллы Барди, которые следует относить к 1320-м годам1. Здесь, в сцене отречения Франциска от земных благ, в фоне композиции стоит грандиозный флорентийский дворец, с лоджией на коринфских колоннах во всю глубину здания; в сцене утверждения францисканского ордена замечательно разработан потолок с касетами, линии которых сведены в одну точку. В то же время мы наблюдаем наивность, достойную византийцев: коленопреклоненный св. Франциск, получающий стигматы, вдвое больше ростом, нежели капелла, изображенная рядом с ним, но последняя, опять-таки сама по себе, представлена правильной перспективой2. В соседней капелле Перуцци (1333-1337 г.) изумляет задача колоссальной для того времени трудности, повторяющаяся в двух сценах: "Рождение Иоанна Крестителя" и "Пир Ирода". Перспектива сведена Джотто на сторону, и это продиктовано не желанием блеснуть своим уменьем, а стремлением показать взаимоотношения между сценой с Захарием и той, где изображена опочивальня св. Елизаветы, а также сцен пира и Саломеи с матерью. В сцене воскресения Друзианы в той же капелле позади фигур изображены в почти правильной перспективе стены города с церковью, включенной в них3. Восточный характер изображенных здесь куполов Джотто мог видеть во время своего пребывания в Падуе.
Быть может, самое замечательное в фонах Джотто, - это та роль, которую они играют в настроении, - момент, совершенно не известный во всем предыдущем искусстве и едва ли даже знакомый классической древности. И в этом Джотто является опять-таки подлинным отцом "современной" живописи, ибо, как мы укажем далее, северные достижения в этой области, более совершенные и полные, находятся все же в зависимости от того, что нашла тосканская живопись и, в частности, что нашел ее глава - Джотто. Правда, ярче всего выразилось отношение Джотто к пейзажу как к важнейшему фактору "чувствительного" порядка во фресках "Арены" Падуи, которые едва ли мог видеть Симоне Мартини, главный посредник между итальянской и французской живописью. Однако кое-какие черты "пейзажного настроения" мы находим уже и в ассизских фресках, которые Мартини должен был изучать во время произведения собственной росписи в одной из капелл нижней церкви там же.
О сумрачно-безотрадном настроении сцены с проводником мы уже говорили. Другими примерами настроения, переданного в "декорациях", являются в ассизских фресках идиллическое весеннее настроение пейзажа "Бегство в Египет", унылый фон "Распятия" и полный пасхальной торжественности мотив белых скал позади фигур в сцене Магдалины у гроба4. Однако своего предела эта как бы "музыкальная" способность Джотто усиливать в пейзаже ноту каждого момента и варьировать эти настроения с удивительным чувством достигает во фресках Падуи (1306 г.). Сколько, например, жуткой безысходной печали в скалистом пейзаже, заграждающем глубину сцены "Прихода Иоакима к пастухам", и как тонко подчеркнуто это настроение контрастом резвящейся вокруг хозяина собачки. Близкий этому пейзаж встречается в сцене "Сна Иоакима". Торжественность момента в двух сценах - "Чуда с посохами" и в сцене "Бракосочетания Богородицы" - усилена золотистой апсидой Соломонова храма и тем, что этот архитектурный мотив поставлен прямо против зрителя.
1 Встречающийся среди прочих отдельных изображений святых образ св. Людовика Тулузского, канонизация которого произошла в 1317 г., указывает на то, что эта фреска не могла быть исполнена ранее этого года. Надо добавить, что как раз эта фигура во всем цикле капеллы Барди отличается такими чертами, которые позволяют ее отнести к более позднему периоду, чуть ли не к самому концу XIV века. Но вызывает сомнение, что ее автором был сам Джотто. Таким образом, вопрос о времени возникновения всей росписи капеллы, базировавшейся на данном образе, остается невыясненным.
2 Сюжет "Получение св. Франциском стигматов" встречается чрезвычайно часто во фресках и иконах францисканского круга, что вполне понятно, ибо этот момент выражает одновременно и подвижничество святого, и его святость. Среди картин "Получение стигматов" особенно замечательна, кроме двух фресок Джотто и Лоренцетти в Ассизи, фреска в трапезной С. Кроче " ученика Джотто" (Гадди?). В последней фреске сделана попытка осветить весь затейливый пейзаж с его разнообразными скалами, крошечными деревьями и двумя капеллами, лучами небесного видения.
3 Впечатление правильности нарушено лишь тем, что стена представлена как бы стоящей непосредственно за фигурами первого плана.
4 Много прелести придает всей картине темная лазурь неба и темно-вишневый тон одежды Магдалины в соединении с серыми скалами.
Пигмалион (Фр. Буше) | Бегство в Египет (Йорг Бреу, 1501 г.) | Фон четвертой фрески цикла Легенды св. Креста (Аньоло Гадди, 1394 г.) |