Парис Бордоне
Общее впечатление от творчества уроженца Тревизо (мать Бордоне была венецианкой) Париса Бордоне скорее "декоративного" порядка1. Характерной чертой Париса является какая-то "отдаленность" от своего предмета и проистекающий отсюда холод настроения. Он одним из первых решился ввести в венецианскую живопись формулы чистой пластики, подобные тем, какие пленили художников Тосканы и Рима. С каким-то особенным удовольствием "раскладывает" он свои фигуры вблизи эффектных "реквизитов": кустов, руин и скал. Он любит орнаментальное сплетение фигур, причем ярким, звучным контрастам в красках (с особенным предпочтением глубоко-зеленых и ярко-малиновых) противопоставляет контрасты в позах и жестах2. Характерна для этого блестящего техника и сильного колориста его склонность к пышности мелкоскладчатых материй, отливающих разными оттенками, к многоколонной архитектуре, к густой зелени растений, к глубокой синеве грозовых туч, к белому, местами раскрасневшемуся телу мощных красавиц. При этом Парис "заполняет" свои картины без особенной заботы о смысле этого заполнения - лишь бы они были сплошь, до тяжести, "покрыты всякой роскошью".
Эти черты объясняют, почему Бордоне, этого типичнейшего венецианца, нельзя все же включить в один ряд с Джорджоне, Лотто и Тицианом. У него именно нет той "интимной веры в предмет", которая порождает подлинно великих художников. Для него весь мир - лишь приятное зрелище. Даже любовь и страсть для Бордоне не более как изысканное развлечение, а не самая суть жизни, не последний ее смысл. Статуарный "каменный римлянин" Джулио, и тот может показаться в своих аллегориях и мифологиях более страстным и "убежденным", нежели мягкий, горячий в тоне, но холодный по существу Парис.
Такую характеристику Бордоне легко проверить, если только обратиться к его шедеврам. Сияющая пламенными красками картина "Рыбак, передающей дожу кольцо св. Марка" (Венецианская Академия) не напомнит нам традиций школы Джованни Беллини, из которой, как прямое следствие от причины, должны были выйти и Джорджоне, и Тициан, не вспомним мы пред ней и о "солидной вещественности" Пальмы или об обостренной чувственности Лотто. Зато мы увидим нечто родственное произведениям Джентиле Беллини, Мансуети или Карпаччио. Это их холод, холод официального пересказа, царит здесь; свойственное им наслаждение внешним блеском составляет суть картины. Не явные промахи в рисунке, особенно в перспективе (например, слишком высоко поднятый горизонт), лишают эту картину той доли убедительности, которую мы привыкли встречать у венецианцев, а то, что мастер внутренне не был заинтересован своей задачей. Как оправдать, например, пустоту золотистых колоннад и безучастность разодетых в малиновый бархат сенаторов?
Восхитительна картина Париса в Ватиканской Пинакотеке - "Бой св. Георгия с драконом", все еще, несмотря на дурное состояние, отливающая всеми волшебными красками Венеции, среди которых сверкает мелкоскладчатое платье царевны; замечателен в этом образе и вполне тициановский пейзаж3 с готическим дворцом, песочными холмами и нежным кустарником4. Но почему же художник счел возможным самое событие изобразить с такой абсолютной бесстрастностью? Застыл белый конь в своем скачке, застыла коленопреклоненная царевна, так неправдоподобно взобравшаяся на пригорок, и точно спит сам закованный в латы святой. В прекрасной картине Кельнского музея мы очарованы как красивыми, чисто венецианскими фигурами, так и декорацией, роскошной и ритмичной. И опять здесь чувствуется, как всюду у Бордоне, что художник был исключительно заинтересован чисто декоративной затеей, а не своей темой. Кто скажет, не всмотревшись, что перед нами Вирсавия, купающаяся на глазах у царя Давида, да и выискав этот сюжет, едва ли ему поверишь.
1Парис крещен 5 июля 1500 г. в Тревизо; восьми лет вместе с матерью, венецианкой по происхождению, он переселяется в Венецию и поступает в ученики к Тициану; став самостоятельным, он расписывает первое время фасады в Венеции и Тревизо; к 1535 г. относится его "Кольцо св. Марка"; в 1538 г. он отправляется во Францию; в 1540 г. он в Аугсбурге и занят работами для дворца Фуггеров. Умер Парис в Венеции 19 января 1571 года.
2 Черты эти проявляются особенно в картинах Париса среднего и позднего периода, тогда как в ранних произведениях он более приближается к джорджонеским и пальмеским формулам. Превосходную "Мадонну в пейзаже" Париса в Брере легко принять за первоклассную картину Тициана.
3 Отметим мимоходом большое сходство этого куска картины с приемами Романино. Фигуры придворных, толпящихся у внешней ограды, можно прямо принять за про изведение брешианского мастера.
4 Вазари сообщает, что Бордоне исполнил для Паолы Висконти "несколько небольших, но восхитительных пейзажей". Возможно, что это были чистые пейзажи, но, к сожалению, они не дошли до нас. Красотой пейзажа, и вообще сценария, отличаются почти все картины Бордоне, но останавливаться на них отдельно не имеет смысла, так как и в них доминирует внешнее мастерство, а не интимное чувство природы.
 Петергоф. Вазы у канала. 1942 г. |  Рождество Христово (Джентильи де Фабиано) |  Петергоф. Вазы у канала. 1942 г. |