Перуджино - непревзойденный Мастер шаблонов
В "Обрезании" фон образуют зеленые холмы, вздымающиеся в самом центре картины в виде утеса, украшенного букетом тонких деревьев. Ближе, непосредственно за главными действующими лицами, тянутся к небу стройные деревья разнообразной формы, и среди них араукарии и пышные пальмы. Справа холмы уходят нежными линиями в глубину. Пейзаж "Крещения" проще: слева холм, справа скала, поросшая группами деревьев, в глубине город и долина. Самая сцена крещения происходит в местности, лишенной особой характеристики. Иордан - скорее небольшая лужица или ручеек. Наконец, прекраснейшая декорация служит фоном для сцены "Вручения ключей", едва ли не прекраснейшей картины XV века в "Сикстинской".
Особенно поражает в этой фреске искусная перспектива; Перуджино сумел подчинить науку декоративным целям. Линия горизонта взята очень высоко над головами фигур, но весь первый и средний план заняты гладко мощенной площадью, на фоне которой отчетливо выделяются фигуры. В глубине возвышаются великолепные здания, придающие всему ритм и торжественность: восьмиугольный купольный храм и по сторонам две античные арки. Наконец, позади этих сооружений открывается обычный перуджиновский вид на зеленые плоские холмы, на изящные, дрожащие деревья и на долину реки.
Симметричность этой композиции, бесспорно, вызывает представление о чем-то еще примитивном, наивном. "Неестественна" эта ровная площадь, похожая на комнатный пол, неестественен высокий горизонт. Однако то уверенное мастерство, с которым все это исполнено, наводит на мысль, что наивность эта не есть что-либо непроизвольное и безотчетное, а что художник остался с полным пониманием того, что он делает, при старой схеме, доставшейся ему от Пьеро деи Франчески, Лаураны, Франческо ди Джорджо и других "старших". Ему эта схема представилась наиболее подходящей для данного случая.
Действительно, именно эта невероятность обстановки сообщает цельность и вместе с тем какую-то особую убедительность фреске. "Вручение ключей" теряет характер иллюстрации к Евангелию, но приобретает значение отвлеченного символа, какой-то церковной литургии. Даже невнимание обступающих Христа и Петра зрителей подчеркивает эту символичность, удаляя из картины всякий драматический элемент. В соседних фресках Боттичелли все живет, борется, всюду заметны столкновения враждующих начал; там церковь воинствующая. Здесь церковь, нашедшая безмятежный покой, торжествующая и уже близкая к тому, чтобы закостенеть в новой обрядности, в новом "византизме"1.
Дальнейшее творчество Перуджино остается без развития. Попадаются более удачные и менее удачные произведения, более жизненные и менее жизненные, более красочные и более вялые, но уже не чувствуется в них движения, эволюции. Искусство Перуджино - прелестный, обсаженный райскими деревьями пруд, но воды в нем стоячие и постепенно глохнущие. Все тусклее и тусклее становятся в этом пруду отражения, все менее и менее веришь им. И это в одинаковой степени касается как фигур, так и пейзажных фонов. В распоряжении Перуджино всего пять-шесть типов, столько же поз и столько же "декораций". Эти шаблоны он комбинирует на все лады, заботясь лишь о том, чтобы удовлетворить заказчиков тщательностью исполнения.
Шаблоны декораций у Перуджино следующие: описанная нами зеленая долина с хрупкими деревцами и "изнеженными" падуанскими скалами2; портик на четырехугольных столбах, служащий то кельей св. Бернарду, то руиной в "Рождестве", то Гробом Господним, то храмом, то дворцом, то домом Марии; навес на столбах - для "Поклонения Младенца" и "Рождества"; наконец, восьмиугольный храм вроде того, который мы видим в сикстинской фреске; последний, впрочем, встречается всего только еще один раз - на картине "Бракосочетание Марии" в Caen, и то эту картину теперь охотно приписывают подражателю Перуджино - Спанье. Необходимо отметить, что "долину" иногда украшает город, несомненно, германского характера и что "зеленый" характер пейзажа Перуджино также не без нидерландского оттенка и часто совершенно определенно напоминает Вейдена. Из всех схем удачнее всего пользуется Перуджино "долиной" и "портиком", иногда связывая оба в одно прекрасное целое, как, например, в мюнхенском "Видении святого Бернарда". В этих случаях мастер достигает и поразительной выпуклости, предвещающей те изумительные эффекты, которыми так умело пользовался впоследствии его ученик Рафаэль, комбинируя архитектурные и пейзажные мотивы.
В свое время Перуджино пользовался громадным успехом. Вся жизнь его протекла в поездках по разным городам Италии (он побывал в 1494 году и в Венеции); всюду его звали для исполнения часто очень значительных работ. Свои постоянные резиденции, свои школы он имел в Перуджии и во Флоренции, и мало-помалу он превратился в какого-то "подрядчика собственного творчества", поручая ремесленное исполнение картин штату учеников. Перуджино был в полном смысле слова модным художником конца XV века, а для "провинции", для удаленных от главных центров мест он оставался таковым и в начале XVI века.
1 Вазари сохранил сведение о неверии Перуджино. Он его обзывает даже "порфировой головой" за то, что художник отказывался признать возможность загробной жизни и разных путей к спасению души. Возможно, впрочем, что таков был Перуджино в старости, но едва ли он был таким же в то время, когда в нем складывался его художественный облик. Напротив того, нельзя себе представить, чтобы в те годы он не был религиозно настроенным мечтателем. Шаблонность в его позднем творчестве опять-таки указывает на то, что с течением времени всякие мистические порывы в нем заглохли и весь он отдался мирской прозе. Заботы о благосостоянии заглушили в его душе порывы более возвышенного порядка.
2 Более суровые, "падуанские" скалы встречаются на ранних произведениях мастера. К ним, кажется, нужно отнести и эрмитажный триптих, на котором мы как раз видим такие скалы. О временном "влиянии Падуи" на Перуджино говорит, между прочим, и упоминаемая Вазари реалистическая подробность на ранней картине художника "Святой Иероним". Там изображение черепа "имело вид настоящего черепа".
 Портрет В.В. Стасова (Репин И.Е., 1883) |  Одно их чудес святого Бернардина (Нероччио де Ланди) |  Избиение младенцев (Маттео ди Джованни) |