Ганс Балдунг-Грин. Николаус Мануэль
Как страстно любил Грин жизнь, видно хотя бы из того, насколько его занимала проблема смерти. Проблемой смерти интересовался и Гольбейн, и, однако, ни в чем так не обнаружилась гуманистическая культура младшего собрата Грина, как именно в знаменитой серии "Пляски Смерти". Ужасны примеры людской тщеты, представленные Гольбейном, - но они ужасны только по сюжетам, ритм же линий в этих крошечных гравюрах полон чарующей грации и даже веселья.
Гольбейн смотрит на жизнь и на смерть ясными глазами философа-скептика; в нем определенно сказывается то, что есть в нашем Пушкине, - даже там, где он с глубоким чувством поэзии говорит о самых возвышенных и таинственных вещах, царит какой-то вершинный холод бесстрастия. Улыбка, ясная улыбка Аполлона, не покидает ни того, ни другого. Напротив того, все творение Балдунга Грина производит впечатление, точно оно создано в пароксизме; из картин же, гравюр и рисунков, посвященных смерти, доносится язвительный, безумный хохот отчаяния.
В тесной связи с проблемой смерти у Балдунга находится и проблема чувственности. Он глубоко заинтересован телом, - как прелестью тела, так и ужасом его увядания. Борьба средневековых убеждений с новым отношением к жизни сказывается в нем с особой силой в таких картинах, как "Ведьмы" в Штэдельском Институте, как "Смерть и девушка" в Базельском музее, как "Мудрость" в Пинакотеке и "Гармония" в Германском музее, и, наконец, в целом ряде гравюр и рисунков, среди которых мы снова увидим и нагих женщин, готовящихся лететь к Брокену, и старух, изготовляющих волшебные зелья, и девушек, получающих тлетворные лобзания смерти1. Столько нагого тела не встретишь, пожалуй, ни у одного из германских художников первого периода возрождения (за исключением одного еще Кранаха), и среди этих "немецких Венер" попадаются очень миловидные и хорошо сложенные особы, изображения которых навеяны итальянскими картинами, гравюрами и скульптурами. Однако, как характерно для средневековых основ души Балдунга то, что, пожалуй, большинство среди них - жуткие, грубые матроны, сохранившие в себе порывы страсти и утратившие все, до последней, прелести2.
К искусству Балдунга приближаются произведения швейцарцев Николауса Мануеля Деутша, Ганса Леу и Урса Графа. Наибольшей странностью в этой группе отличаются произведения живописца, поэта, драматурга и общественного деятеля Деутша3, одной из самых любопытных фигур северного ренессанса. В них еще меньше уравновешенности, нежели в произведениях Балдунга. И Деутш задается световыми задачами, доходя в этой области до предельной вычуры, и он любит звонкие краски. Но формы Деутша менее строги, нежели формы Балдунга, а в его склонности к фантастическому проявляется какая-то болезненность4.
Принадлежность мастера к ренессансу, не говоря об общей свободе его творчества, проявляется в некоторых деталях, а также в "размашистости" технических приемов. Совершенно чужда Деутшу усидчивая ремесленная отделка и пытливое углубление в предмет - то самое, что так трогает в художниках XV века. Кисть, карандаш и резец бегают быстро под его рукой, с поразительной легкостью намечая формы, нигде у Деутша не встретишь робости или вялости, а свои ошибки (иногда прямо необъяснимые, при общем уровне живописи того времени) мастер заставляет прощать себе тем самым, что он их не старается скрыть. Деутш выявляет заинтересовавшее его с непринужденностью гения, оставляя все менее значительное в состоянии наброска.
Едва ли не шедевром во всем творении Деутша является большая темпера, изображающая семью заказчика картины, сгруппированную под величественным небесным видением (Базельский музей). В этой картине не надо искать глубоко религиозного чувства. Тема вымаливания у небесных сил пощады от чумы была слишком еще в духе средневековых понятий, чтобы вызвать в таком характерно ренессансном человеке, как Деутш, глубокие переживания. Но зато какая красота здесь все, что является отражением страстной любви художника к жизни, к природе. Особенно прекрасен пейзаж: это озеро, через которое ведет бревенчатый мост и среди которого стоит замок, отражающийся в темной синеве, эта скала, у подножия которой расположены мягкие луга и вверх по которой тянутся рощи; наконец, эти острые цепи снежных исполинов, замыкающие даль и выделяющиеся яркой белизной на фоне вечереющего неба.
1 Аналогичными задачами с Балдунгом был занят, между прочим, до сих пор не идентифицированный автор двух картин немецкой школы в мадридском Прадо, представляющих: одна - детство и юность (группу детей и цветущих девушек, занятых музыкой); вторая - зрелых и перезрелых матрон.
2 Укажем еще на задачи искусственного освещения, которыми, вслед за Грюневальдом, задавался Балдунг. Наиболее значительными в этом смысле являются фрагменты "Рождества", хранящиеся в Карлсруэ и передающие освещение снизу. Подобные немецкие картины, попав в Италию, могли натолкнуть Корреджо на его "Ночь".
3 Nikolaus-Manuel Deutsch родился в Берне около 1484 г.; он был незаконным сыном итальянца-аптекаря; своим художественным развитием мастер обязан только себе, однако это не помешало ему занять видное место и в живописи, и в архитектуре; впоследствии Деутша всецело поглотила политика. Самое раннее произведение художника (эскиз к расписному стеклу) относится к 1511 г. Возможно, что до 1513 г. он успел побывать в Италии, ибо последующие работы Деутша выдают его знакомство с формами итальянского возрождения; к этому времени относятся две картины в Берлинском музее ("Св. Лука" и "Рождество Марии"); из других работ мастера особенно замечательны: "Усекновение главы св. Иоанна Предтечи", "Богородица со св. Анной", "Суд Париса", "Пирам и Тизбея", "Лукреций" (1517 г.) и "Вирсавия" (все в Базельском музее). Фрески, которыми Деутш украсил в 1518 г. дом у Mosisbrunnena и доминиканский монастырь в Берне, известны нам лишь по копиям. Лучшие рисунки художника, и среди них целая книга эскизов (так называемый "Schizzenbuch"), хранятся в Базельском музее. К 1529 г. относятся рисунки для стекол. Умер Деутш 20 апреля 1530 г. Сын его Ганс-Рудольф был также живописцем и поэтом.
4 К сожалению, о знаменитых фресках Деутша, изображавших на стенах доминиканского монастыря в Берне "Пляску Смерти", мы имеем лишь слабое представление по копиям, сделанным в XVII веке. Но и по ним мы видим, с какой "ожесточенностью" трактовал Деутш печальную тему, приближаясь скорее к Бадцунгу, нежели к Гольбейну.
 Пир у Симона (Ж. Жувенэ) |  Союз Венеры с Бахусом (Н.Н. Куапель) |  Сусанна (Ж.Б. Сантерр) |