Живопись Леаля
Тема «Vanitas vanitatum» была вообще очень популярной в XVII и даже еще в XVIII вв. На ней любили настаивать проповедники, старавшиеся напоминанием о смерти отвлечь паству от соблазнов жизни. Да и сами светские люди не прочь были пофилософствовать о всесильной смерти, заставить себя мыслью о гробе стойко переносить несчастия или с презрением взирать на преходящие радости. Аллегории на «Смерть-победительницу» писались и гравировались во всех странах, даже в методичной реформатской Голландии, даже в жизнерадостной Италии. В Испании на те же темы сочинялись целые трактаты, ваялись сложные группы, писались церковные картины. И все же никто и нигде, вплоть до истерического вопля Виртца в XIX в., не подошел к этой теме так смело и просто, как Вальдес, и его две картины в госпитале «Caridad» в Севилье действительно с ужасающим красноречием говорят об обратной стороне медали человеческого существования.
Об этих страшных картинах Мурильо выразился, что они издают зловоние. И действительно, на нежного мечтателя, с таким упоением впитывавшего в себя аромат церковного ладана и белых лилий Антония Падуанского, грезившего о пасхальном ликовании в заоблачных сферах, картины Леаля должны были производить впечатление невыносимого тленного духа и какого-то адского соблазна, глумящегося над милостью Божьей. В создании их Леаль, с точки зрения Мурильо и ему подобных натур, совершил нечто вроде чудовищной бестактности: он заговорил о том, о чем все условились молчать и что мы все скрываем, как величайший позор нашей судьбы. Да и действительно, такие картины могут служить цели как раз обратной той, которая лежала в основе их замысла. Не целебными представляются в них мысли о могиле, не о спасении через смерть думаешь, глядя на них, а хочется вопить диким криком отчаяния, ибо все на свете после них покажется гадкой и злой шуткой.
Дело здесь не в том, что изображено. О гробах поваленных говорил и божественный учитель жизни Христос. Ужасно здесь — как изображены эти гробы и что это изображение предполагает в душе автора. Правда, следуя предписанию заказчика, художник снабдил свои композиции символическими подробностями, которые должны как бы служить протянутой к грешнику рукой и выводить его из смрадных потемков склепа. Однако этим «деталям» не успеваешь уделить внимания: настолько оно поглощено лицезрением всей той мерзости тления, которую Леаль выставил на самый показ и которую он выписал с каким-то энтузиастским мастерством — лучше, нежели что-либо им написанное. В этом и сказывается победа — и уже не болезни над здоровьем, а прямо смерти над жизнью. В этом и чувствуется какой-то чудовищный уклон от света, от упования, от веры — к мраку, отчаянию, отрицанию верховного смысла жизни. Не продолжение существования за гробом сулят эти картины, а прославляют они вечное прозябание в гробу — пир слепых червей, смрадное гниение и конечное «Ничто».
 Анна Карловна Бенуа. (К. А. Сомов, 1896 г.) |  Азбука Бенуа: З |  Екатерина Гроппе (бабушка А. Н. Бенуа). 90-е г. XVIII в. |