Фрески Липпи
Очаровательна декорация и на небольшой лондонской люнете, также изображающей "Благовещение". Здесь мотив очень близок к Фра Беато, но именно этот пример лучше всего характеризует разницу между обоими художниками. И у Беато, и у Липпи Мария сидит в преддверии своего дома, выходящем в сад. Но чистые, гладкие, белые колонны Фра Беато сообщают монастырское настроение, и все вокруг говорит о чистоте и ясности, близких к аскезе. Деве-Марии, может быть, там хорошо, но обыкновенной девушке стало бы жутко в этом незапятнанном, пустынном и необжитом доме. У Липпи на лондонской картине все дышит, напротив того, домашним уютом. И у него все чисто, гранено, но комната носит при этом живой, согретый человеческой жизнью характер, а к самой комнате, вплотную к ее пестрому полу, подходит протоптанная (не проложенная) между густыми травяными коврами дорожка. Замечательно в этой картине и совершенно верное разрешение перспективного построения - в характере интарсий. Картина, вероятно, относится к середине 1440-х годов.
"Благовещение" в одной из фресок в Сполето, относящихся к последним годам творчества великого художника, рисует нам предельную ступень его эволюции и в то же время дает представление обо всем этапе, сделанном флорентийской живописью. Здесь уже появляется монументальность нового типа - вполне светского и роскошного. Мария изображена сидящей в открытой лоджии богатого ренессансного дворца. Дворец представлен "во весь рост" на самом первом плане, и для того, чтобы его уместить в назначенное пространство, Липпи позволил себе несообразность в пропорциях, не бросающуюся, впрочем, в глаза благодаря достигнутой монументальности общего впечатления. Из тихой кельи, из уютного дома Дева Мария переведена теперь в палаццо, достойный будущей Царицы Небесной и дочери рода Давидова. Мощеный цветными плитами двор и небольшой сад, состоящий из газонов, замыкаются стеной с воротами, выходящими на лесистый пригорок. Сама Мария из хрупкой, тонкой, стыдливой девушки превратилась в элегантную даму, повернувшуюся элегантным телодвижением к божественному вестнику. Архангел не решается войти в келью и издали, стоя во дворе на коленях, робко произносит свою речь перед Царицей1.
В том же соборе мы видим и последнюю разработку Липпи темы Рождества2. Лес исчез совершенно. Вместо него с величайшим усердием разработана "руина", и местами передача ее стен, обломков, торчащих из нее стропил сделана с старанием "Специалиста мертвой натуры". Между стенами приткнут соломенный навес с плетеной изгородью, из-за которой виднеются бык и осел. За задней стеной развалины, с ее открытыми в пустоту окнами, видны одни суровые, заграждающие весь горизонт скалы. Уютность Липпи (ему принадлежит, во всяком случае, самая идея картины) превратилась здесь в монументальность, доходящую до суровости, до чего-то страшного и жестокого, напоминающего Мантенью. Монументальным величием отличаются и все остальные "декорации" поздних фресок мастера в соборах Сполею и Прато - суровая скалистая "Фиваида", служащая фоном для "Успения Богородицы", далекая холмистая равнина, над которой происходит "Апофеоз" Марии в соборном сослужении всех сил небесных (обе фрески в Сполето), колонный зал в картине "Похороны святого Стефана", джоттоский, поражающий своим (умышленным?) архаизмом сценарий в сюжетах из жизни того же святого и Иоанна Крестителя.
1 К изображениям "Благовещения" Липпи примыкает и одна из гениальных композиций мастера - средняя сцена на предэлле во Флорентийской академии, изображающая ангела, явившегося к Марии, чтобы возвестить Ей о близком часе Ее успения. Гавриил держит в руке не пучок лилий, которые так любил вырисовывать Липпи (что за красота "роща" таких же стеблей на знаменитой картине "Коронование Богородицы"!), а зажженную свечу. Вся сцена дышит грустной торжественностью. Этому же настроению способствует и "декорация" - небольшая пустая комната (похожая на этот раз на комнаты фра Беато), освещенная падающим в дверь и бросающим длинные тени светом. Две другие сцены предэллы также полны солнечности, такой же меланхолической солнечности. Гамма тонов желтого, серого и розового усиливает настроение тихой покорной печали.
2 Фреска едва ли написана самим мастером, и во многом мы здесь встречаем как будто ту же руку, что писала луврское "Рождество".
Смерть перворожденных (Б. Луини) | Вертумн и Помона (Ф. Мельци) | Поклонение волхвов (Чезаре де Сесто) |