Capolavoro - предел мастерства
Следующий шаг сделан мастером в абсиде церкви Св. Иоанна Святителя в Парме. В этой фреске Корреджо сообщил иллюзионный характер1 как колоссальным фигурам, так и массам облаков, заполнявших собой род гигантской беседки, в отверстия которой видны нескончаемые светоносные сонмы сил небесных. Еще смелее распоряжается мастер композицией и световым эффектом в изображении сидящих на облаках апостолов, украшающих круглый средний плафон San-Giovanni. Но предельного мастерства в смысле иллюзии, светотени и пышности общего впечатления Корреджо достигает в своем capolavoro, над которым он трудился четыре года и которое покрывает весь громадный восьмиугольник сводчатого купола Пармского собора2.
Эта исполинская фреска получила насмешливое прозвище "рагу из лягушек", и, действительно, она производит почти отталкивающее впечатление преувеличенно беспокойным характером, какой-то "легкомысленной вертлявостью", носящей в церкви прямо кощунственный оттенок. Можно также критиковать с точки зрения "законов вкуса", что перекрытие потолком как бы заменено "дырой в небо", что так реалистически трактована глубоко мистическая тема взятия на небо смертной Матери бессмертного Бога. Но раз допустив существование этих "вольностей", которые уже в XV веке себе позволяли наиболее передовые художники (Мантенья, Мелоццо и Филиппино), а в XVI веке почти все живописцы (среди них Тициан и Веронезе), то придется признать, что Корреджо разрешил задачу самым последовательным и самым мастерским образом.
Если бы, действительно, слетевшиеся слуги Господни понесли Марию к уготованному Сыном для Матери престолу, если бы для этого разверзлись камни и крыша огромной кафедрали, то мы увидели бы снизу именно эту странную, беспокойную толпу, этот "хаос" рук, ног, торсов, голов и драпировок, извивающихся и кишащих самым замысловатым образом. Какая гениальная находка Корреджо были эти самые массы клубящихся облаков, обдаваемых струями света, которые льются откуда-то из зенита и перебрасываются самыми сложными рефлексами, благодаря чему все превращается в легкое, прозрачное марево. Аналогичную задачу почти в то же время поставил себе Джулио Романо в плафоне "Зала гигантов" Palazzo del Те, но каким черствым, грубым, примитивным представляется это произведение художника, приехавшего из "столицы", рядом с творением загадочного "провинциала". Облака Джулио сделаны из картона и гипса, сидящие на них фигуры-довольно жуткие куклы из паноптикума. Напротив того, в куполе Корреджо - все жизнь, все трепет.
Еще изумительнее нижняя часть этой росписи: фигуры апостолов, как бы стоящих на ободе восьмиугольника, украшенного круглыми окнами, и фигуры евангелистов, сидящих под (писаными) полукруглыми конхами в парусах. Это поистине чудеса искусства. Даже теперь, при полуразрушенном, запыленном состоянии фресок, глаз озадачен и не различает в точности, где кончается живопись и где начинается настоящая рельефность - что же должно было представлять собой это волшебное наваждение в те дни, когда контрасты не были еще замутнены, тени казались более глубокими, а свет более ярким! Игра света и теней сообщала всему хитрому целому какое-то сказочное правдоподобие, очаровывала настолько, что в уме зрителя была заглушена всякая критика, все сомнения, всякий протест против выразившегося здесь отношения к религии.
1 Ныне в конхе церкви помещена довольно искусная копия Чезаре Аретузи (1387 г.), по которой мы и можем судить о затее Корреджо, тогда как лишь центральная часть оригинальной фрески уцелела после перестройки церкви и перенесена в дворцовую библиотеку.
2 Монахи-заказчики считали труд Корреджо неоконченным и, не доплатив ему всей (довольно крупной) суммы, требовали возвращения части ее двадцать лет после смерти мастера от его наследников. Неоконченной живопись Корреджо являлась в том смысле, что он не покрыл фресками всей той гигантской площади соборных стен, которую он обязался разукрасить по контракту 1522 г. По свидетельству Аннибале Каррачи, жившего в Парме лет шестьдесят после Корреджо, городская жизнь Пармы не представляла выгодных для художественной деятельности условий. "Кроме как о еде, питье и любовных делах, никто здесь ни о чем не думает... и я искренно огорчен при одной мысли о горестном положении Корреджо".
 Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года (И.Е. Репин, 1885) |  Сватовство майора (П.А. Федотов) |  Панихида на 9-ый день на кладбище (К.А. Савицкий) |