1-2-3-4
Две чудесные картины из лилльского музея — “Молодость” и “Старость” — следует отнести к поздним годам творчества Гойи, но тем более удивительно, что в первой снова зазвучали те же молодые ноты, которые так пленяют в картонах к шпалерам. Да и в “контрастирующем пандане”1 Гойя возвращается к тому саркастическому юмору, которым полны его “Капричос”. Не скажешь, что это картины старика, больного, одинокого старика. И хорошенькая маха, спешащая прочесть на ходу любовную цидульку, не обращая внимания на солнцепек (служанка только еще занята раскрытием зонта), и чудовищная старуха, глядящаяся в зеркало, которое перед ней держит похожая на смерть, изъеденная порочной болезнью дуэнья, тогда как к стулу бывшей красавицы уже подкрался Сатурн с тривиальной метлой вместо героической косы в руках, — обе эти картины как бы резюмируют все отношение Гойи к вечно женственному — отношение “знатока”, отношение “человека, который на своем веку успел написать тысячи любовных записок”, и в то же время человека, с гневным отвращением относившегося к тому, что часто в дочерях Евы с годами из соблазнительной прелести превращается в дикую насмешку. В первой картине запечатлена одна из mille е tre2 Дон-Жуана, во второй — звучит адский смех Мефистофеля.
Этот адский смех, для Гойи столь характерный и столь ему свойственный, звучит еще в трех других картинах выставки — в “Кошмаре” и в двух сценах “Каннибализма”. В “Кошмаре” едва ли нужно видеть какую-либо аллегорию. Скорее всего Гойя в этой гризайли3 запечатлел действительно виденный им, поразивший его дикостью сон, и это именно не столько страшное и давящее, сколько нелепое и, скорее, смешное сновидение. Что может быть действительно более смешного, нежели эти взлетающие и плывущие по воздуху фигуры осла, быка и слона? Две другие картины из Безансона, происходящие из собрания тонкого коллекционера художника Жигу, свидетельствуют о “садических” наклонностях Гойи, полную волю которым он дал в своих “Desastres della Guerra”.4 Считается, что эти две писанные на меди картинки изображают каннибалов, занятых разрезанием и приготовлением тела только что убитого ими епископа Квебека, но не будь этого обозначения, их легко можно было бы отнести к тем же изображениям сугубых безобразий войны, которые составляют среди всех офортов desastres Гойи отдельную группу. Гойя не без известного сладострастия останавливается на подобных омерзительных сюжетах, и уже это одно является весьма интересной проблемой в изучении его личности. Не есть ли это к тому же чисто национальная черта — та самая черта, которая с такой отчетливостью выражается во время любого боя быков, до которых как раз Гойя был страстным охотником? И не следует ли ту же национальную черту видеть в раскрашенных церковных статуях испанской скульптуры, в которой, до полной иллюзии, переданы кровавые раны и потоки слез, вызванные нечеловеческими страданиями. Наконец, где, как не в Испании, казни были возведены в ранг торжественных и даже душеспасительных зрелищ, любоваться которыми приглашались двор, духовенство и самая изящная публика. Нам всякая подобная мерзость душевного запустения продолжает и сейчас, после всех чудовищных военных избиений и бесконечных лет политического террора, казаться достойной всяческого презрения. Мы отворачиваемся от этого ужаса, и нам стыдно становится за человечество, так себя роняющего. Но едва ли такими чувствами руководился Гойя, когда он настойчиво разрабатывал свои сцены каннибализма, когда он их чертил иглой на меди и травил крепкой водкой...
1938 г.
1 От французский “pendant” — висящий, уравновешивающий; говорится о картинах или предметах, размещенных или специально созданных, чтобы составить гармоническое целое, части которого друг другу соответствуют по сходству или, наоборот, контрасту.
2 Тысяча и три (итальянский).
3 Сероватость (французский), имеется в виду однотонная живопись, исполненная в различных оттенках одного и того же цвета (чаще всего серого либо оливково-зеленого.).
4 “Бедствия войны” (испанский).
1-2-3-4
 Освобождение святого Петра з темницы (Рафаэль) |  Изгнание Гелиодора из храма (Рафаэль) |  Больсенская месса - средняя часть (Рафаэль) |