Что же касается Левитана, то был он человек очаровательный — совсем в стиле своих картин! К сожалению, я имел мало случаев с ним общаться, ибо я познакомился с ним в 1896 году, вскоре затем уехал надолго за границу, а в 1900 году его уже не стало. Известие об его кончине привез мне на дачу (в Петергофе) Нестеров, и оно поразило меня как громом — вроде то, как семь лет до того, поразила меня смерть Чайковского… А “влюбился” я в искусство Левитана еще в 1890 году — тогда, когда появилась у передвижников его “Тихая обитель”, и с тех пор я остался ему верен. Тянуло меня на Передвижные выставки главным образом именно ожидание увидеть его картины (а также картины Серова, Коровина) и не только его единственную в своем роде искренность и поэтичность, но и ясную простоту его красок, красоту, сочность его живописи...
До того заели здесь всякие теории, до того всемогущ снобизм, до того люди просто разучились смотреть! Долго ли такое положение продлится, я совсем не знаю (а хотелось бы узнать), но все же не покидает мечта, что через два три поколения в художественном мире воскреснет интерес к подлинному во всем его чудесном многообразии. Даже историю искусства ныне все более уродуют в угоду с одной стороны схоластике, так называемой Kunstwissenschaft (или Stilkritik1), с другой — абракадабры всяческих параболических измышлений. От многого подчас просто тошнит. И грустно, грустно становится при виде, как и самые милые юные существа уже в корне отравлены!
1 Искусствоведения или критики стилей (немецкий).
 Прачка (Ж. С. Шарден) |  La Pourvoyeuse (Шарден) |  Плафон в куполе Пармского собора (Корреджо) |