| Париж. Начал 25. VI. 1946. |
Обожаемый сынок!!
Signora Deloignore отбыла из Парижа, так и не получив от нас обещанного письма для Тебя. Но произошло это потому, что как раз за день до ее отъезда, и тогда, когда я собирался засесть за писание, стряслась надо мной очередная неприятность, и не только я, но и вся семья так “нервно” это переживали, что до письменного стола я и думать не мог добраться. А неприятность заключалась в том, что, после полутора месяца самой интенсивной и спешной работы над заказанной мне Comedie Francaise1 инсценировкой пьесы “Le Lever du Soleil”2 (юность Louis XIV3 и его роман с Marie Mancini (Марией Манчини (французский).) — вся эта затея лопнула после того, что (как) мои костюмы (пробные — штук 20) показались авторше пьесы Mme Simmone Porchet неподходящими, inadmissibles4 . Дирекция, в лице нового администратора, попробовала было спасти положение и обратилась ко мне с просьбой все же предоставить ей мои эскизы декораций, всем очень понравившиеся, однако, на это согласиться я, разумеется, не пожелал. Принимая заказ, я поставил непременным условием, чтоб вся постановочная часть была целиком поручена мне, и это было безоговорочно принято; а посему я и счел возможным и нужным по получении такого письма вообще отказаться от всей работы и, словом, послать дирекции отставку. Ну а теперь, хоть и очень досадно, что я потерял столько времени и столько усилий и нервов зря, хоть и очень обидно все еще чувствовать полученную оплеуху, хоть и тошнит от данного проявления хамства и холуйства, я все же рад, что от меня самая эта забота отпала, так как не может быть сомнения, что осуществление постановки на сцене привело бы к еще худшим осложнениям, интригам, грубостям и т. д. Но теперь-то я рад, а тогда, при получении в воскресенье утром письма от г. Оbеу, я, ничего подобного не ожидая, испытал довольно-таки болезненный шок, который затем рикошетом задел всю семью и даже Савелия Сорина (занятого с некоторых пор писанием моего портрета). Это привело в свою очередь к разным тяжелым разговорам, к адской мигрени у Кулечки и даже (на следующий день!) к чему-то, за всю ее жизнь ею не испытанному, — к своего рода истерике. Последнее, впрочем, было скорее вызвано ее (нашим общим) переутомлением!
И вот теперь, развязавшись с этой гнусностью (если только можно считать, что я действительно развязался!), надо серьезно подумать о том, как нам восстановить наши силы, иначе говоря, куда бы нам поехать на летний отдых? Но как раз тут и оказывается, что у нас нет никакого определенного плана и что мы путаемся в каком-то embarras de choix5. Надя продолжает нас заманивать к себе в английскую деревню, Сорин хотел бы с нами (и со своим болеющим племянником) поселиться где-либо во Франции (намечается, между прочим, русский пансион в Chateau d'Arcine, который мы посетили в 1930 г. и где жили тогда родители Шурочки Браславского (Это теперь уже отпадает, т. к. Сорина отпугнуло, что там нет ванной и что кухня — русская.6); Клеман хотел бы нас поселить под Парижем в б. имении Шаляпина Janvry, где, говорят, “очень хорошо кормят”; Кики настаивает, чтоб мы ехали в Poitou и пожили бы в том деревенском доме, который ей достался в наследство от бабушки; Токарев зовет нас в окрестности Rambouillet, где он нашел очень порядочный (и дешевый) пансион. Все это довольно соблазнительно, но в то же время недостаточно соблазнительно, чтоб заставить весы нашего выбора склониться в ту или другую сторону. Кое-что сопряжено и с определенным отвращением, так, например, как раз Janvry, где мне представляется уже очень жутким попасть в засилие всяких “россиян”. Для меня, пожалуй, зазывы Нади наиболее заманчивы (тем более, что мы могли бы там существовать на заработок, полученный за “Богему”), но Кулечку страшит переезд и то, что в Англии “всегда дурная погода”. С другой стороны, вовсе нельзя положиться на то, что Наде лучше удастся раздобыть для нас визы, нежели это удалось директору театра Кэмбридж (кажется, я Тебе писал, что поэтому-то мы и не попали на премьеру “Богемы”). Что же касается до Chateau d'Arcine, то это, с одной стороны, опять-таки меня страшит из-за избытка российского элемента, да и далеко, да и уж слишком досконально я высосал из данной местности все для меня интересное, когда мы жили в Villy-le-Pelloux. Вот если бы можно было бы проехать к Вам, в милую божественную Италию, то тут всякие сомнения отпали бы и мы оба покатили бы в восторге и упоении. Но эти мечты едва ли сбыточны, и мы стараемся им не слишком предаваться... А может быть, все же? Не посоветуешь ли Ты что-нибудь?
Вчера состоялся обед у Клеманов — в честь Сорина и его племянника. Угощение было чудесное, беседа уютная и интересная. К концу вечера пожаловали Serge Ivanof и еще прелестная Simone. Колоссальное наслаждение нам доставила возня двух, уж достаточно подросших и препотешных, котят. Обратно нас доставил на своей машине Реми. Словом, все хорошо. У Кулечки даже прояснилось настроение, да и у меня рассеялся маразм, получившийся утром от чтения газет, в которых столько места уделяется эксперименту с атомической бомбой, что готовятся произвести американцы в Тихом океане. Слишком ярко вся эта затея свидетельствует о том безумии, которым охвачен весь мир! Допустим даже, что все обойдется без того, чтобы наступил “конец мира”, однако уж самый риск и уж самый тон, с которым этот риск обсуждается, — уж все это легкомыслие и даже та расточительность средств, которая произойдет (при общих разорении и разрухе!), все это убеждает меня в том, что Gordon end Plume окончательно завладели вселенной и что надежды на какой-либо поворот к благоразумию следует оставить …
Кончая, еще раз возвращаюсь к тому, что затронул выше. Ах, если бы явилась возможность приехать в Италию и провести лето с Вами! Тогда всякие сомнения и колебания прекратились бы сами собой. Но вот, возможно ли это? Подумай! Посоветуйся с милой Жермэной насчет виз. А пристанище мы могли бы где-нибудь найти — скажем, на берегах Комо? Но тут еще и вопрос, как быть с деньгами? Ведь, кажется, нельзя с собой взять больше очень незначительной суммы? Может быть, кто-нибудь согласился бы авансировать сумму, которую я бы затем выплатил здесь во франках? Подумай обо всем этом и дай поскорее ответ!
Целую Тебя и всех Твоих миллиарды биллионов раз и остаюсь
обожающий Тебя отец Александр Бенуа
Кончил 28. VI. 1946.
1 Театр Французской комедии (французский).
2 “Восход Солнца” (французский).
3 Людовика XIV (французский).
4 Неприемлемыми (французский).
5 Затруднении в выборе (французский).
6 Примечание автора.
 Парад при Павле I. 1907 г. |  Виконт Ренэ де Божанси в образе Ринальдо. 1907 г. |  Парад при Павле I. 1907 г. |