Глубокоуважаемый и дорогой
Алексей Максимович!
Кока сообщил мне, что Вам удалось выхлопотать пересылку ряда, необходимейших мне книг. Выражаю Вам свою самую сердечную благодарность. В наше время, увы, трудно поверить в какую-нибудь крупную удачу и вполне радоваться ей, пока не ощутишь ее уже в руках, не увидишь собственными глазами. Так и сейчас я еще полон скепсиса относительно того, что отправленные ящики дойдут до нас. Но истинно-дружеские хлопоты Ваши нам ценны уже сами по себе, и то, что они привели к такому результату, позволяет нам надеяться, что в ближайшем будущем я войду в обладание того, без чего я, как без рук, и что во второй раз, здесь, в неважных условиях жизни на чужбине, уж никак я бы не смог сызнова собрать. Тронут я бесконечно и старанием Вашего сына, с которым я не имею удовольствия быть знакомым и радение которого за нас представляется мне тем более изумительным!
К сожалению, в пересланном мне списке я не вижу целого ряда книг, о которых я просил С. П. Яремича и которые мне столь же нужны, как и те, которые ему удалось теперь переслать, а также не вижу своих рукописных материалов, всей той массы музейных заметок, справок, архивных выписок, писем и дневников, которые мне необходимы в высшей степени... Не хочется думать о том, что теперь пришлось бы поставить на это крест, но если все же придется здесь коротать свой век «то» каким-то калекой, человеком, растерявшим по дороге весь свой жизненный багаж! Кока мне пишет о том, что Макс высказывал предположение, что и это все может быть доставлено в близком будущем и что это будет переслано на Ваше имя. О, если бы это было так!.. Не решаюсь даже мечтать об этом…
В крайнем же случае и если бы этих вещей нельзя было бы никоим образом дослать оттуда, то не откажите мне в другой просьбе — помогите мне спасти их вообще, т. е. не дать им погибнуть! Попробуйте их устроить в какое-либо архивное хранилище, в котором эти бесценные материалы могли бы пригодиться, если не мне, то другим! Но это я уже забегаю вперед, и, авось, еще я здесь получу все то, в чем пытался зафиксировать окружающее, интересное как в узкохудожественном, так и в широко бытовом отношениях!
Остается вопрос о картинах и о прочем моем художественном имуществе. Как это ни печально, но тут я думаю — для собственного же успокоения, для “прояснения своей психологии” — действительно пора поставить крест! Пока приходится мне лишь догадываться о тех переговорах, которые Вы вели … Лучше, чтоб я совсем от всего этого “Мамона” отказался … Бог с ними! Разумеется, что горько и обидно потерять то, что я на собственные трудовые средства собрал, из-за чего шел на всякие жертвы, чем мечтал окружить свою старость, что надеялся завещать детям и внукам на память. Но ничего не поделаешь.
Только бы и эти вещи не пошли бы просто прахом, не погибли бы, не разбрелись по свету. Столько там ценного в чисто мемориальном смысле (портреты, собственные этюды, которые я делал во время своих путешествий, работы отца, братьев, друзей) и столько там просто красивых вещей, которые могли бы стать украшением любого музея.
Вот я и еще забегаю вперед — помогите, дорогой, хотя бы как-то пристроить и это. А то еще со временем свалят в кучу, раскрадут, испортят, погубят без толку, без разбору. Попробуйте внушить тем, дорогой Алексей Максимович, от кого это зависит, что это еще может кому-нибудь пригодиться и что хотя бы потому, что эти вещи принадлежали такому “спецу”, такому характерному представителю отжившего быта, как я, и т. д. и т. д.— уже потому это все следует считать за весьма ценное общественное достояние (а кроме того, они ценны и сами по себе).
Ну вот! Не стану вас дольше утруждать и буду теперь ждать “ящиков”. Как-то они доедут? А затем разрешите ждать и дальнейшего, разрешите рассчитывать на Ваше участие и на Вашу помощь.
Пока же позвольте Вас, дорогой Алексей Максимович, крепко обнять и от всего сердца еще раз поблагодарить за все то, что уже сделано Вами! Постараюсь заслужить такое прекрасное и лестное доказательство Ваших к нам дружеских чувств.
Душевно преданный Вам
Александр Бенуа
 Графиня Ю.П. Самойлова с воспитанницей и арапченком (К.П. Брюллов, 1832-1834) |  Арлекинада. 1906 г. |  Петергоф. Львиный каскад и колоннада. 1900 г. |